необходимость пригласить сторукого Бриарея, когда Гера, Афина и Посейдон выступают против него. Его сила оказывается ограниченной, его непобедимость – сомнительной. На восстания богов, почерпнутые из архаических сюжетов, указывает история о наказании Геры, которую Зевс повесил на облаках связанной золотой веревкой, а к ногам прикрепил две наковальни. Сочувствие богов было в данном случае на стороне Геры.

Афина со щитом и Никой в руке

Пока Зевс бездействует, Гера с Афиной замещают его функцию громовержца. Вместо Посейдона Гера насылает бурю на Геракла, заставляет солнце заходить позднее, и даже Олимп содрогается от ее движения на троне. Обратившись в человека, она кричит как полсотни людей одновременно. Сравним: Посейдон в таком же обращенном облике кричит как 9 или 10 тысяч человек.

Афина – главная богиня древних греков, хотя формально находится во втором ряду после Зевса и его братьев, а также Аполлона и Артемиды. Афина гомеровских времен – богиня, чье происхождение очевидно критское. Ее атрибуты – змеи, и «великая мать» критян – прообраз Афины гомеровских греков. На о. Эгина почиталась богиня Афайя («нетемная»), причем культ был перенесен сюда с Крита, где имел древнейшее происхождение – с XIV века до и. э. Культы Афины и Афайи скорее всего имеют общее происхождение. Отождествление богов и обобщение ими различных атрибутов – для греков дело естественное. Гомеровская Афина получает определение «совоокая» – как природный змееборец.

Афина является в «Одиссее» в двух видах: либо в лице человека, который как бы становится рупором ее мудрости, и тогда Афина – просто сама мудрость, которая присутствует в человеке; либо в виде антропоморфного божества, ведущего беседы на Олимпе с Зевсом, который из состояния «спящего бога» едва выходит, чтобы одобрить планы Афины по спасению Одиссея. При этом оказывается, что кроме мудрого совета, Афина никак не может вмешаться в судьбу героя. Зевс может – разбив молнией его корабль (и тут же «уснув» и забыв о своей роли в этом эпизоде), Посейдон может – устраивая ужасные штормы. А вот Афина только советует – Телемаху или Одиссею. Причем в начале поэмы поминается, что Афина имеет копье, которым избивает неугодных ей героев. Но за всю поэму она ни разу это копье в дело не пускает.

В то же время, Афина оказывает решающее воздействие на Зевса, который самостоятельность проявляет только в исключительных случаях. Несмотря на то, что в «Илиаде» Зевс вполне однозначно поддерживает троянцев, верх все-таки берут подопечные Афины – ахейцы. Это действует лукавая «критская» природа Афины – откуда поговорка, зашифрованная в логическую задачу: «все критяне – лжецы». Если бы это утверждение исходило от Афины, то парадокс избавлял бы ее от ответственности за ложь.

Гомер вряд ли сам осознавал, что в «Одиссее» Афина из богини превращается в довольно странное существо, которое сопровождает сюжет, а не создает его. Она оказывается неспособной быстро выполнить решение совета богов, которым открывается поэма, и вернуть Одиссея домой – после десятилетия мытарств. Вместо божественного повеления Афина отправляется не к Одиссею, сладко томящемуся по Итаке в объятьях Калипсо, а к Телемаху. Которого отправляет искать отца. По ее совету он едет в Пилос и Спарту, где так ничего и не узнает. Зато Одиссей, уже вернувшийся на Итаку, ожидает возвращения сына. Кроме того, Афина предлагает Телемаху рискованный шаг: потребовать в народном собрании удаления женихов из его дома. Что чуть не стоило Телемаху жизни. Наконец, Афина советует Телемаху на случай, если Пенелопа выберет кого-то из женихов, отправить ее к отцу Икарию. Все эти советы похожи на недружественную провокацию. Еще более нелепы другие советы Афины Телемаху: если выяснится, что Одиссей жив (а она знает, что он жив), то ждать на Итаке еще год. После чего выдать Пенелопу за одного из женихов, а других перебить. В итоге Телемах оказывается куда разумнее Афины, и исполняет лишь один ее опасный совет – выступает в крайне нелицеприятных выражениях против женихов.

Фактически мы видим увядание образа богини с хтоническими чертами, возрождение которых произошло несколько веков спустя. И это уже другая Афина, лишь атрибутами напоминающая свой древний микенский прообраз.

Гомер ищет и находит богочеловека – человека с элементами божественного и бога с элементами человеческого. Герои несовершенны, иначе они жили бы на Олимпе. Боги несовершенны, иначе им нечего было бы делать среди людей. Поэтому эпический стиль Гомера размягчен многомерностью ключевых божественных и героических образов. Они – не образец морали, а моральный урок. Что гораздо ближе к священному писанию, чем простой перечень заповедей о «можно» и «нельзя». Гомеровским героям слишком много «можно», отчего они страдают и погибают, представляя нравственный урок, а не пример для подражания.

Боги среди людей

У Гомера все творится по воле богов. Собственно, это и стало впоследствии официальной религиозностью, оспаривать которую было опасно для жизни. Но в действительности у Гомера в личном восприятии героев почти нет именных богов. Все это «боги вообще». И только когда Гомер представляет сцены божественных сфер, абстрактные «боги» приобретают имена и ответственность за те или иные действия.

Фактически боги Гомера для людей – их собственная же психика.

Одиссея погружает в сон Афина, но он говорит о том, что это дело божества, которое он явно не знает по имени. То же самое происходит с Пенелопой. Афина помогает Одиссею, но Амфимедонт говорит, что это делает божество. Снова безымянное. Афина омолаживает Лаэрта, но Одиссей говорит об абстрактном «боге». Афина обеспечивает Телемаху попутный ветер, а тот неблагодарно рассматривает это как деяние некоего бога. Люди если и знают о богах, то очень редко имеют представление о том, что тот или иной бог замыслил или сделал. И когда раздраженный Менелай кричит проклятье Зевсу за то, что тот не дал ему победы над Парисом, это обращение к абстрактному «Зевсу» – к «богам вообще».

Боги скрывают свои намерения, но также и обманывают. В том числе и тех, кто читает или слушает Гомера. Волевые мотивы людей и непреодолимая воля богов зачастую смешиваются. Боги решают, что ахейцы и троянцы должны продолжить сражение, а сюжет «Илиады» выдвигает на передний план стрелу Пандара, которой он прерывает перемирие. Ахилл в споре с Агамемноном хватается за меч, но смиряет свой гнев. Делает это он по воле невидимой Афины, которая дергает его сзади за волосы. Патрокл не слушается Ахилла и вступает в битву, и это воля богов, которой он не мог противостоять, хотя решение по виду принимал сам. Ахилл проявляет сочувствие к Приаму, выдав тело Гектора для погребения. Но на самом деле это воля его божественной матери Фетиды, исполняющей повеление Зевса. Да и сам