Внезапно лоза, сделав мощный рывок, потащила его за собой.

— Плюх! — пробормотал он, рухнув на землю, и рот у него сразу же забился коричневатым жирным суглинком. У него был привкус колбасок из тильдятины, но кислый и тошнотворный. Прутика вырвало. Сплюнув в последний раз, он закричал: — Стой!

Но смоляная лоза тащила свою жертву по валунам и корягам, по крапиве и бродячим водорослям. Бум! Бух! Шмяк! Бряк!

Прутик знал, что синяки и царапины — сущая ерунда по сравнению с тем, что ожидает его. Когда его волокли мимо гребенчатого куста, он в отчаянье ухватился за ветку в надежде спастись. Куда же запропастилась Птица-Помогарь, которая так нужна сейчас?

На секунду смоляная лоза зацепилась за какую-то корягу. Она взвизгнула от охватившей ее ярости, и по всему ее длинному телу прокатились волны негодования. Прутик что было сил ухватился за ветки, но лоза была сильнее. Куст выпрыгнул из земли, и Прутика снова потащили, еще быстрее, чем прежде.

Он все время натыкался на твердые белые кочки, больно впивавшиеся в тело. Их становилось все больше. Внезапно Прутик чуть не задохнулся от ужаса. Это были части скелетов: кости, лопатки и оскаленные черепа с пустыми глазницами.

— Нет! Нет! Нет! — что есть мочи завопил Прутик. Но в воздухе висела мертвая тишина, и крики его тонули в кроваво-красном мареве.

Вертя головой во все стороны, Прутик вглядывался в густую тень, обступавшую его со всех сторон. Впереди он заметил толстый шершавый ствол. В том месте, где он рос, земля была густо усеяна черепами.

Дерево пульсировало и покряхтывало. Оно блестело от липкой слюны, стекающей с бесчисленных присосок. Высоко над ним, где редели ветви, Прутик услышал жадное клацанье зубов, и этот звук становился все громче и громче. Прутик догадался, что его приволокли к смертоносному, хищному дубу-кровососу.

«Где нож?» — лихорадочно подумал Прутик, когда зубы заклацали еще громче, воздух наполнился зловонием, а кряхтение перешло в голодное урчание.

Он лихорадочно провел рукой по поясу и нащупал рукоять именного ножа. Затем резким движением Прутик выхватил его из ножен, занес руку над головой и с силой рассек лиану.

Тело ее чавкнуло, распавшись надвое, и в лицо мальчику ударила струя блескучей зеленой жижи. Отведя руку назад, он понял, что одолел врага. Он стер липкую слизь, залепившую ему глаза.

Да! Вот она, лиана! Как будто стараясь загипнотизировать его, она раскачивалась туда-сюда, туда-сюда прямо над его головой. Внезапно Прутик замер. Как зачарованный он наблюдал за отрубленным концом растения: жидкость, каплями стекающая с него, застывала прямо на глазах, образовав зеленый комок размером с кулак.

Неожиданно пупырчатая масса раскололась пополам, из комка с хлюпаньем выскочило изумрудно-зеленое щупальце. Оно зашевелилось, колеблясь и подрагивая в воздухе. Затем появилось второе щупальце, за ним третье… Прутик застыл, во все глаза глядя на копошащиеся растения. Там, где раньше была одна лоза, стало три. Они отклонились назад, готовые к броску, и — взззых! — втроем стремительно бросились на мальчика.

Прутик завыл от боли и страха, когда три гибких щупальца плотно обвились вокруг его ног. Затем, не успел он и глазом моргнуть, как его перевернули, рывком подняли вверх ногами и потащили.

Кровь бросилась ему в голову — он перестал различать деревья, превратившиеся в сплошную стену. Он изо всех сил старался не выпустить нож из рук. Пыхтя от напряжения, он все же сумел вывернуться из неудобного положения. Схватив лиану одной рукой, Прутик принялся наносить ей удары ножом — и раз, и два, и три…

— Будь ты проклята! — кричал он. — Сейчас же отпусти меня!

Зеленая слизь, пузырясь, закапала на землю. Она стекала по пальцам, по лезвию ножа, маслянистая и вязкая. Прутик выпустил лиану и снова стал раскачиваться в воздухе.

Болтаясь из стороны в сторону, он все же сумел посмотреть вниз.

Он висел над вершиной дуба-кровососа. Прямо под ним, разинув пасть и ощерив тысячу острых зубов, находился ствол дерева. Прутик узнал этот звук: расположенные по кругу зубы жадно клацали, поблескивая в красном свете. Вдруг малиновое жерло расширилось, и Прутик почувствовал, что проваливается в глотку дуба-кровососа. У дуба от алчности потекли слюни: вонь стояла нестерпимая, и Прутик пальцами зажал ноздри.

Теперь он никогда не попадет на корабль небесных пиратов!

Он никогда не вырвется из Дремучих Лесов…

В последний раз Прутик сделал отчаянную попытку вырваться на свободу. Жилетка из ежеобраза наползла ему на глаза, и мех ощетинился, когда случайно Прутик провел по нему в обратную сторону. Наконец он сумел ухватиться за лозу. Только тогда ему удалось освободить ногу.

И тут он закричал от страха! Он висел прямо над жерлом, вцепившись что было силы в лиану. Освободившись от мертвой хватки, он мог бы перерезать гибкий ствол, но теперь он сам цеплялся за нее, чтобы не упасть в отверстую пасть дуба-кровососа. Перебирая руками, он карабкался вверх по лозе, но та была склизкой и проскакивала между пальцами. Поднимаясь вверх на локоть, он на три локтя скатывался вниз.

— Ну помоги мне, — тихо прошептал он. — Помоги мне.

Лоза дернулась, сбрасывая его с себя.

Он полетел вниз, отчаянно размахивая руками в воздухе…

Внутри оказалось совсем темно — хоть глаз выколи, — зато хорошо было слышно голодное урчание дерева-убийцы.

Горло гибельного дуба-кровососа сузилось, и годовые кольца, как мускулы, плотно сжали тело мальчика.

— Я не могу дышать!

В голове у него была одна мысль: «Сейчас меня заживо съедят!»

Он проваливался все глубже и глубже.

«Съедят заживо!»

Внезапно дуб-кровосос дернулся. Что-то внутри него заурчало, заворчало, забулькало, и струя гнилостного воздуха вырвалась из его глубин. На мгновение кольца-мускулы ослабили хватку.

Сделав судорожный вдох, Прутик провалился еще ниже. Густой мех ежеобраза растопорщился, как если бы его расчесывали против шерсти.

Дуба-кровососа снова охватила дрожь.

Он булькнул, громко закашлялся, и весь его ствол стал трястись, издавая утробный, оглушительный рев. Прутик почувствовал, как что-то плотное, упираясь ему в ноги, выталкивает его наружу.

Дерево, подавляя рвоту, снова ослабило захват. Ему хотелось избавиться от колючей пробки, застрявшей в глотке. Дуб-кровосос икнул, и струя воздуха вырвалась из его пасти с такой силой, что Прутик стал стремительно подниматься вверх по пустому стволу.

С громким хлопком он вылетел наружу, весь забрызганный слюной и рвотными массами. На мгновение Прутику показалось, что он парит в воздухе. Он поднимался все выше и выше, свободный, как птица.