– Здравия желаю, товарищ генерал-майор! – гаркнул Кривцов, вытянувшись и отдавая честь.

Не тратясь на приветствия, генерал Николаев сказал негромко, но властно:

– Гражданин Варфоломеев сейчас поедет со мной.

– Так точно, товарищ генерал-майор!..

Когда на генеральском ЗИСе приехали домой и уселись пить чай, генерал Николаев, до этого всю дорогу молчавший, спросил:

– Ну как там, Тайный Суд все еще действует?

Все четверо, не вдаваясь в объяснения, молча покачали головами. С началом войны даже Полина с Викентием, не говоря уж о Юрии и Кате, охладели к Тайному Суду, вся эта деятельность как-то сразу вдруг показалась им всем детской забавой по сравнению с громыхавшей войной, до которой их всех, увы, пока что не допускали.

– Вижу, забыли про него совсем, – вздохнул генерал. – Что ж, понимаю… – И неожиданно добавил: – Однако обстоятельства сложились так, что придется вам о нем вспомнить.

Четыре пары глаз уставились на него.

– То есть, кое-кому из вас, – поправился генерал. – Поэтому вы, Екатерина и Юрий, прямо сейчас поедете для получения инструкций со мной в Москву, а оттуда, глядишь, отправитесь и подальше.

– «Подальше» – это куда, на фронт? – спросил Викентий.

Николаев промолчал.

– Небось на невидимый… – с завистью проговорила Полина.

Снова ответом было молчание.

– А мы?.. – хором произнесли Полина и Викентий. Это был почти стон.

– Остаетесь здесь, – сурово приказал генерал. Вид у бедолаг был весьма жалкий, поэтому он добавил, чтобы немного их обнадежить: – До особых распоряжений.

– А они будут, эти распоряжения? – отважился спросить Викентий, но генерал Николаев так на него посмотрел, что тот больше уже ни о чем не спрашивал, только сопел угрюмо.

Генерал тем временем вышел на крыльцо, подозвал своего шофера и дал ему какое-то распоряжение.

Машина тут же отъехала и уже через десять минут привезла капитана Кривцова собственной персоной.

Войдя в комнату, капитан снова, как там, в собственном кабинете, встал перед генералом навытяжку. Было видно, что такая стойка для него, капитана государственной безопасности, весьма унизительна, поэтому в те секунды, когда не ел генерала глазами, он бросал недобрые взгляды на остальных четверых.

– Значит, так, капитан, – сказал ему генерал, – этих двоих, – он указал на Полину и Викентия, – чтобы больше не трогал ни ты, ни твои орлы. Хорошо понял?

– Так точно, понял, товарищ генерал-майор! – «Ох, не простые оказались ребята, ох не простые!» – Может, помощь какая нужна? Чтоб никто тут не забижал.

Но генерал на это ответил:

– Обойдутся, сами за себя сумеют постоять, – чем хоть немного прибавил приунывшим Полине и Викентию уважения к самим себе.

– А с этими как? – отважился спросить капитан, кивнув в сторону Юрия и Кати. Этих вроде бы оставлять в покое не было велено. Глядишь, генерал еще и разобраться с ними велит.

Генерал, однако, сказал:

– Эти – вовсе теперь не твоя забота, я забираю их с собой. Свободен.

– Есть, товарищ генерал-майор! – и Кривцов удалился строевым шагом, с каменным лицом, чтобы никто не угадал, о чем он в эту минуту думал.

Ибо думал он в эту минуту о том, что – ох, когда-нибудь еще попадутся ему эти все вместе с их норовистым генералом!

* * *

Уже когда ехали на машине в Москву, Катя сказала Николаеву:

– А ведь вы даже не спросили, согласны ли мы.

– А вы что же, не согласны?

– Да нет, мы согласны, конечно же, – не задумываясь, ответила она.

Николаев чуть улыбнулся:

– Вот потому-то и не спросил. Зачем тратить время на вопросы, если заранее знаешь ответ?

Время, видимо, действительно было очень дорого. Когда их ЗИС домчался до перекрестка дорог, девушка-регулировщица замахала им флажком, приказывая остановиться, поскольку по другой дороге уж приближалась к перекрестку длинная колонна машин с солдатами в кузовах и с прицепленными сзади пушками. Судя по направлению, колонна двигалась в сторону фронта. Однако их водитель с капитанскими шпалами в петлицах вышел из ЗИСа, показал девушке свое красное удостоверение, что-то ей сказал, и она замахала флажком уже в сторону колонны, чтобы та их пропустила.

Для фронта, понятно, дорога была каждая минута, генерал Николаев, конечно, тоже это понимал, но по его действиям Юрий понял, что всякий миг той войны, на которую их с Катей скоро пошлют, стоит еще дороже, вон, и по усталым глазам Николаева было видно, что он не спит уже которые сутки.

Когда тронулись, Юрий спросил генерала:

– Так куда мы все-таки – после Москвы?

Николаев покосился на своего водителя и проговорил:

– Потом, потом. Все узнаете…

Да, тайна сия, видимо, велика была, если даже личный водитель, наверняка проверенный-перепроверенный человек, капитан ГРУ не должен был ни намека услышать.

– В Москву приедем часов через пять, – сказал генерал, – пока советую вам вздремнуть, а то, боюсь, не слишком скоро у вас будет время для этого.

Юрию, измученному «собеседованием» в НКГБ, действительно удалось провалиться в сон минут на пять – десять, как ему казалось. Во сне услышал голос отца:

– Vous aurez une rude épreuve. Êtes-vous prêt?

– Nous sommes prêts,[18]– тоже по-французски ответил он и открыл глаза.

Оказалось, спал он часа три. Уже немного светало, а большое количество проезжавших мимо машин явно указывало на близость Москвы. Катя все еще дремала, положив голову ему на плечо. А по-французски говорил с ним вовсе, конечно, не отец, а генерал Николаев.

Юрий усмехнулся:

– Проверяете, не забыл ли я французский язык?

– О нет, – по-прежнему по-французски ответил генерал, – я знаю, что вы, как и Катя, говорите по-французски с детства. Просто… Хоть эту машину и не прослушивают, но мы здесь не одни, а он (генерал едва заметно кивнул на водителя), как это проверено, владеет только немецким языком. Übrigens, wie geht es dir mit der deutschen Sprache?[19]

Водитель явно напрягся.

– Frei zu lesen, aber nicht ein Gespräch Praxis hatte, – ответил Юрий. Он знал, что в его немецком слегка проскальзывает французский акцент, поскольку бонна, обучавшая его, была родом из Эльзаса.

– Dies ist feststellbar,[20]– сказал Николаев, после чего снова перешел на французский: – Пускай он думает, что вас забрасывают в Германию.