— По-моему это глупость, — реагирует он на разложенный передо мною набор вора-домушника. — Если мы попадемся, менты нам такой шухер устроят! Они и так на нас большой зуб имеют.

— Вовсе это не глупость. Мы просто навестим квартиру Коцика в порядке выполнения нашего с ним контракта про его безопасность. Должны же мы проверить, а вдруг кто-то заминировал его хату, пока он сам отдыхает в больнице? Кто сможет против этого возразить?.. Понимаешь, мы обязаны навестить его жилье. Я думаю, что у него наверняка имеется записная книжка с именами своих ненаглядных. Не мог же он удержать в памяти такое количество телефонных номеров. Должен же быть у него талмуд, в котором он присваивал своим бабам порядковые номера.

— А сигнализация?

— Не думаешь ли ты, что он установил сигнализацию, отправившись на пару часов в гости в соседний дом? С тех пор в квартиру никто не входил. Сейчас уже темнеет, и мой фэйс никто не рассмотрят. А ты все равно уже пол дня по квартирам ходишь.

С большим трудом, но мне удается его уговорить. Дождавшись, когда на улицах станет совсем темно, мы выходим на дело.

Дверь имеет два замка. К счастью она закрыта на самый простой, причем только на защелку. Открыть его — задача для воспитанника старшей группы детского сада. Мы проходим в коридор, включаем свет и ахаем от удивления.

Квартира Юрия Ивановича выглядит так, как выглядело здание Всемирного торгового центра в Нью-Йорке после одиннадцатого сентября прошлого года. Кто-то побывал в ней раньше нас. Когда Коцик выздоровеет, ему придется нанять, как минимум, дюжину домработниц, чтобы привести в порядок свою берлогу.

Все вещи: одежда, книги, деловые бумаги, постельное белье, некогда лежавшие в ящиках шкафов, в тумбочках, на полках — теперь вперемешку вывалены на пол. Пух от распоротых подушек покрывает это безобразие. На пороге одной из комнат замечаю пиджак с оторванной подкладкой.

— Кажется, нам здесь делать нечего, — шепотом говорит мне Вано. — Все уже нашли до нас.

— Мы не можем знать наверняка, что именно здесь произошло. Возможно то, что нужно нам все еще на месте. Надо только покопаться в бумагах, — возражаю я.

— Ты что, не видишь? — отвечает Вано, которому хочется побыстрее сделать отсюда ноги. — Все его бумаги в таком состоянии, что для того, чтобы их разобрать, здесь нужен дипломированный архивариус с тридцатилетним стажем.

Вместо ответа я вхожу в комнату и начинаю шарить рукой по стене в поисках выключателя. Включить электричество я не успеваю. Что-то твердое и тяжелое с треском обрушивается мне на голову. Пару секунд я наблюдаю в глазах разноцветный фейерверк, как в центральном парке на 9 Мая. Потом огни гаснут. Я погружаюсь в темноту.

В себя я прихожу от прикосновения чего-то мокрого и холодного. Открыв глаза, констатирую, что лежу на полу в незнакомой квартире среди набросанного барахла. Вано стоит перед мной на корточках и держит в руке мокрый платок. Вся правая половина его лица опухла. Глаз закрыт.

— Что это было? — спрашиваю я первое, что приходит мне в голову.

— Кто-то прятался в комнате за дверью. А когда мы туда вошли, он на нас напал.

Я ощупываю большущую шишку на голове. Мне повезло: на голове у меня была меховая шапка, которая самортизировала удар. В противном случае работники социальной службы по трудоустройству очень обрадовались бы, узнав, что в предприятии «Зета +» появилась еще одна вакансия, а весь оставшийся персонал самой фирмы порвал бы на себе трусы от злости, оттого, что им снова приходиться сбрасываться на венок для очередного безвременно ушедшего товарища.

— Ты кого-нибудь заметил? — снова интересуюсь я, поднимаясь на ноги.

— Заметил. Только не кого, а что. Здоровенный кулак, летящий мне прямо в рожу. Нам надо сматываться.

Он прав. Котлы на моей левой руке показывают, что я провалялся в отключке около десяти минут. Тип, уделавший нас, мог запросто вызвать милицию, чтобы переложить груз ответственности за разгромленную квартиру на наши плечи. Если это произойдет, то простым обвинением в незаконном вторжении в чужое жилище это не обойдется и дон Альварес имеет все шансы снова увидеть своих деток только тогда, когда они заимеют собственных киндеров.

Мы на цыпочках выходим на площадку и прислушиваемся. Внизу тишина. Неслышно ни воя милицейских сирен, ни звука шагов. Однако из предосторожности, мы все-таки едем вверх, переходим по крыше в самое крайнее парадное и уже через него выходим на улицу. Потом ловим мотор, который развозит нас по домам.

Вано выходит раньше меня. Я делаю таксисту знак подождать и тоже вылезаю из машины, чтобы перекинуться с помощником парой слов без свидетелей.

— Как думаешь, это не мог быть тот человек, которого мы ищем? — интересуюсь я его мнением.

— А что ему там могло понадобиться?

— Тоже, что и нам. Он хочет замести следы, чтобы мы не вышли на его неверную женушку, а с ее помощью и на него.

— Исключено, — Вано качает своей непричесанной головой. — Зачем тогда подушки было распарывать? А доски с пола срывать? Ты не находишь странным, что человек, который в открытую демонстрирует перед соседями своих красавиц, в тоже время прячет под паркет записную книжку с их координатами?

Все, что он говорит, совсем неглупо. Я уже говорил, что Вано хороший сыщик и способен видеть любую мелочь. Я, например, оторванного паркета не заметил. Черт, неужели я иду по ложному следу, и мы имеем дело не с ревнивцем, а с кем-то другим?

— Хорошо, завтра подумаем, а теперь иди, отдыхай.

— Какие задания для меня на завтра?

— Я собирался поручить тебе проделать то же самое, что сегодня, только уже в отношении Ольги Викторовны Коцик. Но теперь, с той рожей, которую ты будешь иметь завтра… Короче, смотри сам. Но если ты все-таки пойдешь, то действуй очень осторожно. Учти, что она, в отличие от своего мужа, не лежит в больнице. Хотя… Стоп!.. Знаешь, что ты сделаешь первым делом? Возьмешь у Логинова описание и имя одного типа, который сегодня утром справлялся в больнице о здоровье нашего клиента и узнаешь, работают ли они вместе. Если вдруг окажется что нет, то спросишь сослуживцев Коцика не знают ли они кого-нибудь с походящей внешностью. Если опять нет, то боюсь, что тебе снова придется сделать круг почета по соседям и прочим знакомым Юрия Ивановича.

— Так ведь мы знаем его имя!

— Только с его слов. Если выясниться, что он соврал насчет работы, то и кликуха, которую он сказал Логинову, тоже липовая. Хотя, конечно, проверь.

Мы прощаемся. Боясь задеть его самолюбие, я не говорю о том, чтобы он не ляпал языком про наше с ним приключение, тем более что выглядели мы в нем не самым лучшим образом. Он и сам прекрасно это понимает.

Добравшись домой, я первым делом накладываю себе на башку холодный компресс и разваливаюсь в своем любимом кресле перед телевизором. Надо немного придти в себя. На некоторое время я забываю про семейство Коциков: Юрия Ивановича с его гаремом, Ольгу Викторовну со своим волкодавом, а вместе с ними и про мужика в коричневом пальтугане.