Ей действительно была известна философия его партии. До воцарения коммунистического режима, когда казахи жили преимущественно в юртах, женщины являлись неотъемлемой составляющей общественной жизни, занимая более трети политических постов. Но в период между Советами и исламом женщины были отодвинуты в сторону. Независимость, обретенная в 1990 году, принесла с собой не только экономический спад. Она также позволила женщинам вернуться на передний край политической и общественной жизни, где их позиции неуклонно усиливались, а Федерация закрепила такое положение вещей.

— На самом деле вы не хотите возвращения к прошлому, Энвер, к тем временам, когда наш народ мыкался по степям, когда страной правили женщины. Нет, вы сами рветесь к власти. И если вам удастся разжечь народные страсти разговорами о славном прошлом, вы используете эту энергию в своих интересах. Вы ничем не лучше меня.

Мужчина плюнул, и плевок упал возле ее ног.

— Вот что я о вас думаю.

Женщина передернула плечами.

— Это ничего не меняет. — Она указала на экран. — Каждый из этих мужчин еще до заката солнца будет заражен точно так же, как это произошло с вами. Они ничего не поймут до тех пор, пока у них не пойдет носом кровь, не пересохнет горло, не начнутся мучительные головные боли и озноб. Вы ведь помните все эти симптомы, не так ли, Энвер?

— Вы еще большее чудовище, чем я о вас думал.

— Если бы я была чудовищем, я позволила бы вам умереть.

— Отчего же вы этого не сделали?

Зовастина направила пульт дистанционного управления на телевизор, нажала на кнопку, и картинка на экране изменилась. Вместо рынка на нем возникла карта.

— Вот чего мы достигли. Объединенное азиатское государство, на создание которого дали согласие все лидеры.

— Вы не спросили народ.

— Вот как? Федерация существует всего пятнадцать лет, а экономика всех вошедших в нее стран уже совершила огромный скачок вперед. Мы построили школы, дома, дороги. Значительно улучшилась система здравоохранения, модернизирована инфраструктура. Электричество, водоснабжение, канализация — все то, чего не было при Советах, теперь существует и исправно работает. Прекратилось разграбление русскими наших природных ресурсов. К нам пришли многомиллиардные инвестиции из-за рубежа, расширяется индустрия туризма. Наш валовой национальный продукт вырос на тысячу процентов! Люди счастливы, Энвер.

— Не все.

— Каждого счастливым не сделаешь. Максимум, на что мы способны, это удовлетворить потребности большинства. Именно к этому постоянно призывает Запад.

— Многих вы прессовали так же, как меня?

— Не очень. В большинстве люди сами видят положительные стороны того, что мы делаем. Я делюсь со своими друзьями благосостоянием и властью, и, уверяю, если кто-то из вас готов предложить что-нибудь получше, я готова выслушать. Однако горстка оппозиционеров, в число которых входите и вы, просто-напросто стремится заполучить политическую власть, и ничего больше.

— Легко вам быть щедрой, зная, что ваши микробы могут уничтожить всех нас в считанные дни.

— Я могла бы позволить вам умереть, и таким образом проблема была бы решена. Но убить вас, Энвер, — это глупость. Подобные ошибки совершали Гитлер, Сталин, римские императоры, русские цари и практически все европейские монархи. Они уничтожали людей, на которых могли бы опереться в трудную минуту.

— А может, они все же были правы? Сохранять жизнь врагу может оказаться опасным.

Несмотря на горькие нотки, голос собеседника все же немного потеплел, и, почувствовав это, женщина сказала:

— Вам что-нибудь известно об Александре Великом?

— Еще один завоеватель, пришедший с запада.

— И всего за дюжину лет покоривший Персию и Малую Азию — территории, превосходящие своими размерами все земли, которые удалось завоевать Римской империи за тысячу лет непрерывных сражений. А каким образом он правил? Нет, не с помощью силы. Завоевав очередное царство, он неизменно оставлял у власти прежнего правителя. Поступая таким образом, он приобретал друзей, которые по мере необходимости снабжали его воинами и припасами — чтобы Александр мог продолжать свои завоевания.

Трудно сказать, сумела ли Зовастина приблизиться к своей цели, но казах, должно быть, сделал немаловажный вывод: ее окружают враги. Сцена вчерашней попытки покушения до сих пор не поблекла в ее памяти. Она всегда стремилась либо уничтожить врагов, либо перетянуть их на свою сторону, но новые ростки оппозиции вылезали на свет божий буквально каждый день.

Даже сам Александр время от времени становился жертвой собственной беспричинной подозрительности. Она не должна повторять его ошибок.

— Так что скажете, Энвер? Присоединяйтесь к нам.

Мужчина размышлял над ее словами. Допустим, она ему не нравится. Однако ей докладывали, что этот солдат, военный летчик, обученный Советами и принимавший участие во многих из их глупых авантюр, ненавидел кое-что другое еще больше. Пришло время выяснить, так ли это. Зовастина указала на карту — ту ее часть, где располагались Пакистан, Афганистан и Иран.

— Вот наша проблема.

Она ясно видела, что мужчина согласен с ней.

— Что вы планируете делать?

— Покончить с ними.

Копенгаген

8.30

Малоун смотрел на дом. Он, Торвальдсен и Кассиопея покинули книжный магазин Малоуна около получаса назад и поехали на север по змеящемуся вдоль моря шоссе. Когда до похожего на дворец поместья Торвальдсена оставалось десять минут езды, они съехали с главной дороги и остановили машину возле скромной одноэтажной постройки, угнездившейся в прибрежной рощице кривых шишковатых деревьев. Вдоль стен из кирпича и бревен росли бледные весенние нарциссы и гиацинты, а венчала строение наклонная кровля. В пятидесяти ярдах позади домика плескались серо-коричневые волны пролива Орезунд.

— Я, по-видимому, должен спросить, кому принадлежит этот дом?

— Это уже не дом, а развалюха, — сказал Торвальдсен. — Он стоит на границе с моей землей, потому я его и купил, но морской вид отсюда открывается такой, что закачаешься.

Малоун не мог не согласиться. Первоклассная недвижимость.

— И кто же здесь должен жить?

Кассиопея ухмыльнулась.

— Владелец музея, кто же еще!

Он заметил, что ее настроение заметно улучшилось, но было очевидным и другое: и она, и Торвальдсен находятся на грани нервного напряжения. Перед отъездом Малоун переоделся и достал из-под кровати «беретту», полученную им еще во время службы в группе «Магеллан». Местная полиция дважды пыталась конфисковать у него пистолет, но Торвальдсен каждый раз пускал в ход личные связи (он был дружен с премьер-министром Дании) — и оружие возвращали. Несмотря на то что Малоун давно вышел в отставку, за последний год он неоднократно находил пистолету применение, и это не могло не беспокоить. Ведь одна из тех причин, по которым он перестал работать на правительство США, заключалась в том, что теперь он мог не носить с собой оружие.