– Локк, не моя вина, что эта конура тебе весь мир застила. Ты сам так решил.

– Ты меня для этого спас? Чтобы сначала три недели по морям таскать, а потом в Вел-Вираццо запихнуть? В эту жуткую дыру? В этот прыщ на жопе Тал-Веррара? Боги – шутники, а я – соль в их шутках, та самая, которую на раны сыплют. Уж лучше было вместе с Серым королем сдохнуть! Я же тебе говорил, убирайся куда глаза глядят, а обо мне забудь! – выкрикнул Локк и неожиданно простонал: – О боги, как же без них тоскливо. Мне их так не хватает! Это я во всем виноват… Если бы не я… Ох, не могу я больше… не могу…

– Не смей! – рявкнул Жан, оттолкнув приятеля на кровать.

Локк с такой силой врезался в стену, что задрожали оконные ставни.

– Не смей ими прикрываться! Сам над собой сколько хочешь измывайся, а их не замай! Ясно тебе?

Жан резко повернулся и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

5

Локк, зарывшись в тюфяк, закрыл лицо руками и прислушался к скрипу ступеней под шагами Жана.

Как ни странно, чуть погодя скрип возобновился, становясь все громче и громче. Жан угрюмо распахнул дверь, внес в комнату огромную деревянную кадку и без предупреждения обдал Локка холодной водой. От неожиданности Локк, едва не захлебнувшись, отпрянул к стене и по-собачьи затряс головой, убирая с лица мокрые пряди волос.

– Жан, ты что, совсем спятил…

– Тебе искупаться не помешает, – оборвал его Жан. – Ты с головы до пят в жалости изгваздался.

Он отшвырнул кадку и заходил по комнате, собирая початые бутылки и бурдюки, в которых еще плескалось вино. Локк не сразу сообразил, чем занимается приятель, а Жан уже сгреб Локков кошелек со стола и вместо него оставил какой-то кожаный мешочек.

– Эй, Жан, ты чего? Это мой кошелек!

– А когда-то был наш, – холодно заметил Жан. – И меня это вполне устраивало.

Локк попытался встать, но Жан снова отшвырнул его к стене и, выйдя из комнаты, захлопнул за собой дверь. Раздался странный щелчок – и наступила тишина, которую не нарушал даже скрип ступеней. Похоже, Жан затаился под дверью.

Локк, злобно оскалившись, пересек комнату и подергал дверную ручку. Дверь не открывалась, и он недоуменно поморщился – засов же изнутри и не задвинут.

– Оказывается, в «Серебряном светильнике» двери запираются снаружи особым ключом, который хранится у хозяина, – любезно пояснил Жан из-за двери. – На случай, если гость вздумает буянить и придется звать стражу.

– Жан, отопри немедленно!

– Нет, ты уж сам постарайся.

– Так ведь особый ключ у тебя!

– М-да… мой Локк Ламора тебе глаза заплевал бы, – сказал Жан. – Локк Ламора, посвященный служитель Многохитрого Стража, гарриста Благородных Каналий, ученик отца Цеппи, брат Кало, Галдо и Клопа. А уж что Сабета бы подумала…

– Ну ты и… сволочь! Отопри дверь!

– Локк, и не стыдно тебе позориться? Сам отпирай.

– Ключ… Проклятый ключ у тебя!!!

– Ты что, забыл, как замки вскрывать? Отмычки на столе. Хочешь выпить – отпирай дверь.

– Ах, твою мать…

– Не обижай мою драгоценнейшую матушку, святую женщину… И как ее только земля носила? Кстати, я тут неплохо устроился, за дверью. Всю ночь могу просидеть – вино у меня есть, деньги тоже… Твои, между прочим.

Локк с отчаянным воплем бросился к столу, схватил мешочек, размял пальцы правой руки и неуверенно поглядел на левую: сломанные кости запястья понемногу срастались, но постоянно ныли.

Сосредоточенно сведя брови, он склонился к дверному замку и принялся за работу. От неудобной позы быстро заболела спина. Локк подтащил к двери стул и уселся – так было легче.

От напряжения прикусив кончик языка, Локк ковырял в замке тихонько позванивающими отмычками, как вдруг лестница снова заскрипела под тяжелыми шагами и что-то громко стукнулось об пол.

– Жан?

– Да здесь я, здесь, – весело ответил приятель. – Ну, чего ты так долго возишься? Или ты еще и не начинал?

– Вот погоди, дверь отопру – и тебе не жить!

– И когда это случится? По-моему, жизнь мне предстоит долгая и счастливая.

Локк с удвоенной силой принялся орудовать в замке, вспоминая долгие, мучительные уроки детства; чуть шевеля отмычками, он прислушивался к ощущениям. Скрип и топот на лестнице не прекращались. Что там еще Жан задумал? Локк зажмурил глаза, пытаясь отвлечься от звуков… мир сузился до кончиков пальцев, осторожно двигающих отмычки…

Замок щелкнул и открылся. Торжествующий Локк яростно дернул дверную ручку и, едва не свалившись со стула, распахнул дверь.

Жана не было.

В трех шагах от двери узкий коридор перегораживала груда деревянных ларей, ящиков, бочек и кадушек.

– Жан, что за фигня?!

Из-за импровизированной баррикады послышался голос Жана:

– Прости, я тут кое-что из хозяйской кладовой позаимствовал, а наверх все это втащить мне ребята помогли, которых ты на прошлой неделе в картишки обжулил.

Локк всем телом навалился на заслон, но груда не сдвинулась с места, – похоже, Жан подпирал ее с другой стороны. Откуда-то снизу, из таверны, приглушенно донесся взрыв смеха. Локк заскрежетал зубами и хлопнул здоровой рукой по кадушке:

– Жан, что происходит? К чему этот дурацкий розыгрыш?

– Какой же это розыгрыш? На прошлой неделе я объяснил хозяину постоялого двора, что ты – каморрский дон, путешествуешь инкогнито, поправляешь здоровье после длительного приступа безумия. Между прочим, я ему немало серебра отвалил… Ты еще помнишь серебро? Мы его когда-то с удовольствием воровали – ну, тогда с тобой еще было приятно общаться…

– Жан, мне не до смеха! Отдай проклятое вино!

– Вот-вот, проклятое. Боюсь, за выпивкой тебе придется из окна вылезать.

Локк отступил на шаг и ошарашенно поглядел на неприступный заслон:

– Ты шутишь?

– Я серьезен, как никогда.

– Да пошел ты! Не могу я из окна вылезти, ты же знаешь. У меня запястье…

– С Серым королем ты одной рукой бился. И из окна в Вороновом Гнезде выкарабкался, а там повыше было, все пятьсот футов, а не какой-то третий этаж. А сейчас перетрусил, как котенок в кадке масла. Ну, чего разнылся, плакса?

– Ты меня нарочно подзуживаешь?

– О, да ты смышленый! Прямо как чурбан.

Разъяренный Локк, вернувшись в комнату, долго смотрел на закрытое ставнями окно, а потом, закусив губу, снова вышел в коридор и с напускным спокойствием произнес:

– Жан, выпусти меня, пожалуйста. Я осознал свою ошибку.

– Я б твои ошибки вороненой сталью из тебя выколотил, да пики под рукой нет, – сказал Жан. – И вообще, чего это ты со мной разговариваешь? Давай лезь в окно.