– Пойми, я говорю не только о твоем «проекте». Я говорю о тебе. Раньше ты была классной. Классной, настоящей и крутой.

– Я теперь круче, чем когда-либо.

– Ничего подобного.

Мы ехали по правой полосе. Если Джош не перестроится прямо сейчас, он пропустит развязку на 95-ю, и нам придется ехать до следующей и возвращаться. Мы потеряем около получаса, минимум двадцать минут.

Я хотела предупредить Джоша, но он меня перебил:

– Ты будто все еще ждешь Мэтта. Надеешься, что он приедет и заберет тебя.

У меня перехватило дыхание, я сидела не в силах сглотнуть или пошевелиться. Первое время я и правда надеялась, что раздастся стук в дверь и я увижу на пороге Мэтта. Да, я хотела вернуть прошлое – только не с того момента, когда мы расстались, а немного раньше, когда между нами все еще было хорошо. Джошу этого не понять, хоть Мэтт ему тоже нравился. А было так хорошо, когда Мэтт приходил к нам домой! Парни играли в баскетбол, однажды мы устроили марафон, а как здорово мы все съездили в Чикаго на мамин день рождения. У меня целый альбом счастливых воспоминаний, но Джош видит только, что Мэтта с нами больше нет, и хочет, чтобы я все забыла, вычеркнула из своей жизни. Целую жизнь вычеркнула!

– Эмми, я не понимаю, ведь это ты его бросила. Почему же ты продолжаешь цепляться за него?

Мне хотелось огрызнуться: а он, что ли, не цепляется за Элизабет? Вряд ли он сумел ее отпустить, раз мчится к ней накануне свадьбы.

Слезы стояли комком в горле. Джош прав. Я не крутая, это в прошлом. Меня легко задеть, я превратилась в комок нервов, в мячик, который срывается с места и пускается вскачь от малейшего прикосновения.

Джош глянул на меня, и у него опустились плечи. Он понял, что зашел слишком далеко, и сменил тон:

– Слушай, я не хочу на тебя давить, мне просто не нравится, что ты застряла. У тебя столько возможностей: ты можешь вернуться в киношколу или хотя бы съездить в Лондон. Помнишь, как ты хотела в Лондон? Попробуй найти там работу. Или где-нибудь еще, но только настоящую работу. Я что хочу сказать: выходов несколько, а ты видишь один.

– Прекрасно, что выходов несколько, – хрипло выдавила я. – Ты как раз пропустил развязку. Но ничего. Впереди их еще миллион, только жаль, что время потеряем.

После девяти мы остановились позавтракать в забегаловке для дальнобойщиков. До Наррагансетта оставалось минут пятнадцать, до Паскоага – девяносто километров, около часа пути. Завтракать в Наррагансетте было бы чересчур. Я представила себе, как захожу с братом в единственную на весь городок столовку: на стенах картинки с цветами, у прилавка постоянные посетители, которые каждое утро заказывают одно и то же. Завтрак № 1 – два блинчика, три яйца, сок; № 2 – солонина с луком, большой кофе; № 3 – банановые вафли со взбитыми сливками и яблочным соусом. Джош постоянно оглядывался бы на входящих. Если бы он увидел моих знакомых, то удостоверился бы, что у меня тут своя жизнь, и я знаю, что ему это было бы неприятно, но еще больше он бы разочаровался, если бы никто не пришел.

Поэтому мы остановились по дороге. Забегаловка буквально ломилась, но моих знакомых быть не могло. Мы сели за столик в углу, Джош заказал яйца с копченой индейкой. Я сначала решила, что есть не хочется, а в итоге умяла половину порции Джоша и еще попросила блинчики с малиной. Будто меня не кормили целую вечность.

Когда блинчики принесли, зазвонил мой мобильный. Мама. Я показала экран Джошу: у нас неприятности, мама что-то подозревает.

– Отвечай, – сказал Джош.

– Нет, ты отвечай, – заявила я и попыталась вручить ему телефон.

– Нет. Чего ты боишься? Ответь на звонок, спроси, что ей надо. Скорее всего, она звонит, чтобы пожаловаться, мол, организаторы банкета опоздали или кто-то из гостей не придет. Или что у тебя в комнате бардак.

Четыре гудка – а Джош продолжает сидеть, предоставив мне разгребать все самой. Я скорчила недовольную рожицу и ответила на звонок.

Мне едва удалось вклинить приветствие.

– …Мойниганы-Ричардсы жарят курицу. Прямо у нас во дворе, – горячим шепотом доложила мама. – На гриле организаторов банкета. Я подглядываю из кухни.

Я попыталась представить себе картину: мама в своем зеленом костюме забилась в уголок у окна и, отодвинув занавеску на пару миллиметров, напряженно следит за развитием событий, стараясь сохранить инкогнито.

– Да ну. Не может быть, – пробормотала я.

– Стала бы я придумывать! Как ты думаешь, где они взяли курицу?! Точно не у нас.

Я не знала, что сказать. Мама продолжила:

– Ну, кто ест курицу? На завтрак?!

Я прикрыла трубку и попросила брата:

– Пожалуйста, поговори с ней. Пожааалуйста.

Джош покачал головой и кивнул в сторону туалета. И удалился.

Я снова приложила мобильный к уху.

– А тут еще твой отец вчера напился, как сапожник, – послышалось из трубки. – Чем вы его напоили? На завтрак он выпил пива и заявляет, что это противоядие!

Через час мы с Джошем будем у Элизабет. Как там все сложится? Что его там ждет?

– Вы с Джошем лучше побудьте где-нибудь до вечера, хорошо? – продолжала мама. – После пяти уже можете возвращаться. Чем меньше народу в доме, тем лучше.

Я вздохнула с облегчением. По крайней мере, наше отсутствие не будет вызывать подозрения. Мы просто делаем то, что сказано.

– А у вас как дела? – спросила мама. – Как вы там? У Мерил все хорошо?

– Мам, ну ты же знаешь Мерил, она всегда держится отлично.

– Как интересно. Она мне именно так и сказала. Позвонила пару минут назад выяснить, куда вы запропастились.

Я замерла в панике. Невероятно. Мама знает, что мы не с Мерил. Она-таки узнала! Джоша не было видно, и я подумала притвориться, что связь оборвалась. Но мама все равно будет звонить. И если не дозвонится, оставит на голосовой почте десяток сообщений.

– Не могу поверить, что вы меня обманули, – сказала она.

Мне захотелось свалить все на Джоша, хотя момент был неудачный. Это ведь он написал записку, это он все придумал. Мне было двадцать шесть – а в душе я оставалась все той же маленькой ябедой.

– А знаешь что? – объявила мама. – Мне неважно, можете не рассказывать. Я и сама догадываюсь. Конечно, догадываюсь. Джош – мой сын. Я не могла не почувствовать, что что-то происходит. И не надо мне говорить, что он не хотел, чтобы я волновалась. Я рожала его двадцать один час с половиной. С тех пор я не знаю ни минуты покоя!

Чувствуя приступ дурноты, я отодвинула тарелку подальше: запах сиропа только усиливал ощущения.

– Ой, мам, не надо таких подробностей.

– Я что хочу сказать. Если бы Джош действительно не хотел, чтобы я волновалась, разве он стал бы разъезжать по автотрассе?