– Какой прицеп? – тут же вклинилась Дарья.

Мужики посмотрели на женщину кто как – кто с неодобрением, кто, наоборот, с пониманием. С неодобрением глядели двое, Лоскутов и Петя, сторона же, разыскивающая машину, даже выразила одобрение легкими кивками головы.

– «Волгарь» у него. Вот он подводит меня, а там под чехлом задний мост от «мерса». Мы привезли все к нам на станцию, Алексей Иванович ничего не знал, – не забыл он выгородить шефа. – Он увидел, что запчасти привезены, только следующим утром.

– Номер машины? – поинтересовался Шустриков.

– Я автослесарь, номера на машинах не запоминаю.

– Когда расплачивался с мужиком? – У Андрея, несмотря на мороз, лицо было такое серое от мрачных дум, что Дарье хотелось расцеловать его всего, лишь бы только немного повеселел.

– Сразу же, как только привезли все железки. Деньги у меня были.

– К какой машине был прицеплен «Волгарь»? – не слезал с автослесаря Андрей.

– «Шестерка» шоколадная.

– Пора кончать разборки на базаре, – скомандовал Шустриков. – В общем, милый, у тебя сутки. Чтобы через сутки я мог поговорить с этим человеком, понял?

– Где же я найду его?! – взмолился Петя.

– А вот это, мужик, не мое дело.

* * *

Дарья сидела в глубоком кресле и тихонько почесывала лоб ноготком. Найдет ли Петя за день продавца? Если испугается за собственную жизнь, то непременно. А вдруг испугаться испугается, а все равно не найдет? Что сделает с ним Шустриков, убьет? Нет, вряд ли. Этот Петя – последняя ниточка.

Андрей злой. Хочет, чтобы все быстрее разрулилось. Несмотря на то что Виталий Алексеевич пообещал отдать ему свою машину. Себе же толстяк собирался купить точно такую же за счет фирмы «Автомаэстро». Он считал, что на его проблеме решили слишком много заработать. За пять штук купили запчасти, за двадцать пять продали.

С финансовой точки зрения потерь ни у Шустрикова, ни у Розанова не будет. Просто в городе Саратове, очень может быть, станет на одну хорошую автомастерскую меньше. Не думала Дарья, что воротилы так вот просто слезут с Лоскутова. До конца опустят, чтобы в ближайшие годы подняться не смог.

Бизнес.

С Андреем они расстались до завтрашнего утра. Он сослался на дела и необходимость выспаться перед завтрашним тяжелым днем. Пригласил к себе в офис, который находится в центре, на улице Горького, обещал сводить в ресторан в обеденное время.

Дарья отказалась, решив, что лучше дождется вечера, и уж тогда они будут вместе несколько часов подряд.

Не найдя лучше занятия, чем листать огромный каталог «Квелли», она отключилась от окружающей действительности и погрузилась в мир вещей.

Телефонный звонок поднял ее среди ночи. Пока проснулась, пока включала ночник, пока нашла телефонную трубку, закопанную где-то в подушках, прозвучало не менее десяти тиликаний. Кто-то настойчиво пытался ее разбудить.

Наконец она нашла телефон.

– Алло, – говорила с трудом, осипла немного, наверное, надышалась вчера холодного воздуха на базаре.

– Это Шустриков звонит, Даша, – интонация голоса толстяка была скорбной. – Я не знаю, кем вы ему приходились, но известия у меня печальные: Андрея убили.

Она переваривала услышанное долго-долго. Ничего не сказала в ответ, отключилась и, ничего не соображая, влетела на кухню. Бешено покрутилась на небольшом пятачке. На глаза попался чайник. Глотнула прямо из носика, но легче не стало. Что-то сжалось в груди, и ей стало больно.

Села за обеденный столик и принялась тихонько плакать. Она и сама не знала, почему она так убивается по еще одному бизнесмену в ее цветастой жизни. Но смерть есть смерть, и когда она касается тебя, нет сил оставаться равнодушной.

Андрея больше нет. За что его? Зачем ему были нужны все эти чертовы машины, деньги? К чему он стремился? Стать еще богаче? Самым богатым? Какое безумие. Ведь ему хватало на жизнь. Куда он рвался, дурачок!

Через полчаса, напившись валерьянки, она постаралась прилечь, но, пережив две безуспешные попытки отключиться, поднялась и судорожным движением открыла платяной шкаф. Схватила первые попавшиеся под руку штаны, свитер, носки и стала быстро одеваться.

Слезы вновь навернулись на глаза, и тогда Дарья сжала волю в кулак, прикусила нижнюю губу и заставила себя прекратить.

До рассвета было еще далеко, а она уже звонила в дверь к Шустрикову. Ей открыла заспанная пышка. На секретарше, горничной или кто она тут такая, был теплый махровый халат.

– Проходите, – пригласила она заспанным голосом. – Виталий Алексеевич у себя в кабинете.

Дарья кивнула и пошла известным ей маршрутом, проходя одну комнату за другой.

Он встретил ее стоя. Пожал руку.

– Примите мои соболезнования.

Не в силах стоять, Дарья села.

Тучный хозяин подал стакан минералки.

– Выпейте.

Она молча приняла фужер и выпила залпом.

– Вы добавили в минералку водки.

– Это поможет, поможет.

Сам Шустриков предстал перед ней бледным и встревоженным. Но он был одет в дорогой джемпер и черные брюки, что наводило на мысль о намерениях хозяина покинуть свой дом. По нему можно было сказать, что смерть бизнесмена не только не оставила его равнодушным, но и сильно встревожила.

– Как вы узнали? – Дарья поставила фужер на журнальный столик.

– Он сам мне позвонил.

– Я вас не понимаю.

– Сказал, что вызвал «Скорую», что его подстрелили через окно, назвал адрес, сообщил, что долго не протянет. Я поехал к нему, застал его в сознании. Он просил позвонить жене и вам. Час назад он умер в третьей Советской больнице. Пуля прошла между ребер, изменила направление, разорвала печень, почку и кишечник. Хирурги бы не смогли... – он поднялся. – Пить еще будете?

– Нет. Как все произошло?

– Он ходил по комнате. Свет, естественно, был включен. С противоположного дома. Вероятно, снайпер. Милиция уже обыскала крышу, но оружия не нашли.

Дарья с минуту тупо смотрела себе под ноги.

– Он подозревал кого-нибудь?

Шустриков внимательно посмотрел на нее.

– Вам это надо?

В ответ она взглянула на него так, будто перед ней стояло ничтожнейшее из существ.

– А вам? Вам надо?!

Выставив вперед руки, словно защищаясь от удара, Виталий Алексеевич призвал ее к спокойствию:

– Нам с вами в эти дела лучше не лезть. Андрея не вернешь, а разбираться задним числом, кто там кого, за что. Это не наша с вами прерогатива.

Шустриков волновался за собственную шкуру. В принципе она могла это понять, но Дарья не могла поверить, что мужику, даже такому мягкотелому и склизкому, не захочется найти виновных в смерти Андрея.