– Учитывая, кем ты работаешь, я рискну предположить, что читать ты научилась. Значит, твои родители угомонились?

– Э-э-э, нет. – Рассмеявшись, она потянулась за бокалом вина. – Меня оставили на попечение дедушки с бабушкой. Папа был не таким взбалмошным, как мама, но к тому времени он привык делать то, что она ему велела.

– И чем они занимались? Как им удавалось все время переезжать с места на место?

– Мама занимается музыкой, точнее, пением. Она была неплохой певицей. До недавнего времени мама вечно гналась за успехом, ждала своего звездного часа. Часть года она проводила в одном месте, а потом переезжала: преподавала вокал, работала в театре либо просто ожидала очередного прослушивания. Не пойми меня превратно. У нее бывали большие успехи, но и полных провалов тоже хватало. Особенно мне запомнился год, проведенный в Голливуде. Она почти каждый день ходила на прослушивания, но так и не получила ни одной роли. Поэтому мы переехали. Папа был вполне здравомыслящим растениеводом и приносил в дом деньги даже тогда, когда дела у мамы шли из рук вон плохо.

– Интересный союз. Они стали встречаться в школе?

– Нет. Папа был немного ее старше. Они познакомились, когда папа стал работать в доме ее родителей. Мой дед нанял его весной, чтобы ухаживать за фруктовым садом, и он нашел общий язык с моей мамой. Папа не любил сидеть без дела. Куда бы мы ни переезжали, он обязательно как-нибудь устраивался, чтобы добывать деньги, даже если это была упаковка товаров.

– А твои дедушка и бабушка тоже, судя по всему, были в какой-то степени хиппи?

– Нет, черт, нет. Они, что называется, были солью земли и владели большим участком возле Госфорда. Стиль жизни моих родителей едва не доводил их до отчаяния. Когда пришло время, они с радостью взяли меня под свое крыло. Они были самыми терпеливыми людьми из всех, кого я знала. Бабушка много со мной занималась, пока я не догнала других в школе. Дедушка был очень умным и мягким человеком. А еще – очень успешным адвокатом. Будучи партнером в одной юридической фирме Госфорда, он занимался общей практикой. После школы я много времени проводила у него на работе и постепенно полюбила право. – Она пожала плечами. – Остальное – история.

– Ты часто видишься с мамой?

– Я разговариваю с ней почти каждый день и часто езжу в Госфорд, в тот дом, который оставили мне. Мы с мамой довольно близки.

– И ты не сердишься…

Я запнулся. Она отрицательно покачала головой, так что заканчивать предложение смысла не было.

– Нет. Возможно, когда я была моложе, то сердилась, но теперь я понимаю, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на подобные вещи. Родители принимали взбалмошные решения, но я, видит Бог, тоже много чего натворила. Просто у меня нет ребенка, на котором будут сказываться мои ошибки.

– Да?

И вновь она отрицательно покачала головой.

– У меня нет детей.

– Почему? – спросил я.

Я не был уверен, что хочу детей, но, налаживая серьезные отношения с какой-нибудь женщиной, я не возражал против того, чтобы обсудить с ней подобную возможность. Вероятно, если дело зайдет так далеко, она передумает. Лайла поджала губы. Между бровями ее пролегла складка. Взгляд посуровел. Тема ей явно не понравилась.

– Никто не хочет иметь детей, – наконец заявила она.

– Большинство людей хотят.

– Многие – нет. Есть множество вполне разумных доводов в пользу того, что детей заводить не стоит.

– Согласен. Мне просто интересно, каковы твои доводы, – пожав плечами, произнес я. – Я же не говорил, что сам хочу детей, просто я знаю, что вызывает мои сомнения.

– Дети плохо влияют на состояние окружающей среды.

– Главным образом потому, что они вырастают и становятся взрослыми?

– Точно. Как по мне, людей сейчас и так больше, чем нужно. Дело не только в этом… Я не знаю… Я приняла это решение давным-давно и, признаться, не испытываю из-за этого особой радости. А ты что скажешь?

– Я не собираюсь жениться, но, если я на самом деле завяжу с кем-то серьезные отношения, я, возможно, изменю решение, – снова пожав плечами, сказал я. – Но, если честно, душа у меня к этому не лежит. Кстати, сколько тебе лет?

– Догадайся.

– Ну… я хочу быть с тобой предельно откровенным… Я неплохо умею угадывать возраст, но, учитывая, насколько чудесной была минувшая ночь, не желаю рисковать, правильно определив твой.

Она улыбнулась.

– А тебе сколько?

– Мне под сорок, – нехотя признался я. – А тебе тридцать.

Лайла рассмеялась.

– Пожалуйста… Далеко от правды…

– Тридцать один?

– Я даю тебе еще девять попыток угадать правильно.

– Тридцать два? – предположил я.

Она усмехнулась.

– Между нами совсем небольшая разница в возрасте. В каком месяце ты родился?

– В декабре.

– В начале или в конце?

– В канун Нового года.

– А-а-а… Мама сказала бы, что мы не пара.

– Почему? Из-за знака Зодиака?

– Потому, что ты младше меня.

– А ты когда родилась?

– Двадцать третьего июля.

– У тебя недавно был день рождения.

– Да.

– И это значит, что я моложе тебя на… На сколько? На пять минут?

– Пять минут – это пять минут. Мне уже сорок, а тебе еще нет сорока… – Она пожала своими худыми плечиками. – Я разрешила тебе пригласить меня на ужин. Теперь, мне кажется, пришло время расстаться.

– Ты шутишь? – Я надеялся, что так оно и есть, но выражение лица Лайлы оставалось безучастным.

Она неожиданно улыбнулась.

– К тебе или ко мне?

От меня не ускользнуло ударение на последнем слове.

– К тебе.

– А-а-а… – Я видел, что она уже сожалеет о своем предложении. – Думаешь, сейчас неподходящее время укрепиться в принятом нами решении ограничиться одним только ужином?

– Напомнишь мне утром, – предложил я и взмахом руки подозвал официанта, чтобы тот принес счет.

* * *

По сравнению с квартирой Лайлы мое так и не отремонтированное жилье показалось жалкой лачугой. Ее квартира располагалась всего в нескольких кварталах от моей, но, если я жил на первом этаже краснокирпичного дома, возведенного в семидесятые годы прошлого века, Лайла обитала на верхнем этаже новостройки, расположенной почти на самом берегу. Окна моей кухни выходили на проезд позади жилых домов, а вот с балкона ее квартиры можно было любоваться верхушками сосновых деревьев, растущих вдоль пляжа Мэнли.

Там было красиво, хотя я заметил определенное несоответствие в сочетании современности и предметов бытового обихода, взятых из прошлого. Сверкающие белые кафельные плитки и небольшие диванчики, обтянутые ярко-красной кожей. Поверх них лежали перуанские подушки и покрывала в радужную крапинку. Современные обои украшали одну стену в жилом помещении. Узор был черно-белым, в виде шевронов. На стене в полнейшем беспорядке были развешаны фотографии в рамках, на которых была запечатлена Лайла в различных идиллических уголках земного шара. Пожалуй, художник во мне слегка поморщился при виде этого хаоса, но в общем я был рад и счастлив. Я здесь. Я в ее доме. Я знаю, где она живет.