Исократ начинает свои доводы с указания на то, как опасно предъявлять иск банкиру, потому что «сделки с банкирами заключаются без свидетелей; поэтому те, с кем они поступают несправедливо, неизбежно подвергаются опасности: у них много друзей, и денег в их руках много, да и их ремесло вселяет к ним доверие» [XVII, 1][68]. Любопытно наблюдать, как банкиры всегда пользуются своим общественным влиянием и властью (которая огромна, учитывая число и положение лиц, получающих от них ссуды или состоящих у них в долгу за оказанные услуги), чтобы защитить свои привилегии и продолжить мошенническую деятельность[69].

Исократ объясняет, что его клиент, планировавший поездку, внес очень большую сумму денег в банк Пасиона. После ряда событий клиент пришел забрать деньги, но «под предлогом, что в настоящее время он не имеет денег, [банкир] заявил, что не может отдать и моих» [XVII, 9]. Однако вместо того, чтобы признать сложившуюся ситуацию, банкир публично отрицал существование всякого вклада или долга перед клиентом Исократа. Когда крайне удивленный поведением банкира клиент вновь потребовал от Пасиона уплаты, тот «охватив голову руками, с плачем стал говорить, будто его вынудило отсутствие средств отрицать получение от мен денег, но что немного времени спустя он постарается деньги отдать. Пасион просил меня оказать ему снисхождение и не разглашать постигшей его беды, чтобы не стало известно, что он, принимая на хранение деньги, явно не выполняет данного обязательства» [XVII, 18][70]. Таким образом, из речи Исократа ясно, что в банковском деле Древней Греции банкиры, получавшие деньги на хранение и сохранение, были обязаны охранять их, обеспечивая доступ для клиентов. По этой причине использование денег для собственных нужд считалось мошенничеством. Кроме того, весьма знаменательна попытка сохранить такое мошенничество в тайне, чтобы не подорвать доверие людей к банкирам, так что последние могли продолжать свою мошенническую деятельность. Из речи Исократа также следует, что для Пасиона этот эпизод – вовсе не отдельный случай мошенничества (попытка присвоить деньги клиента, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами), а трудности в возврате денег у него возникли оттого, что он не поддерживал 100 %-ный резерв, используя доверенные на хранение деньги для частных деловых операций, и у него не оставалось иного выхода, кроме как публично отрицать изначальное существование вклада.

Исократ продолжает речь словами клиента, который заявляет: «Я, веря в его раскаяние, уступил ему и предложил изобрести способ, чтобы и самому благополучно выйти из положения, и мне получить свое. На третий день, встретившись, мы даем друг другу клятву молчать обо всем случившемся, но эту клятву он нарушил, как узнаете вы сами из дальнейшего изложения. Пасион согласился плыть со мною в Понт и там отдать деньги – это для того, чтобы осуществить соглашение как можно дальше от этого города, чтобы никто из здесь живущих не знал об обстоятельствах уплаты долга. После отъезда он может объяснить свое отсутствие как ему угодно» [XVII, 18–19]. Однако Пасион отрицает это соглашение, организовывает исчезновение раба, присутствовавшего при его заключении, а также подделывает и крадет документы, которые необходимы для того, чтобы показать, что клиент дал ему деньги в долг, а не на хранение. Учитывая секретность, в которой банкиры ведут большую часть своих операций, и секретность большинства вкладов[71], свидетели не привлекались, и Исократ был вынужден представить косвенных свидетелей, которые знали, что вкладчик имел большие денежные суммы, и что он использовал банк Пасиона. Кроме того, свидетели знали, что в то время, когда делался вклад, вкладчик обменял на золото более тысячи статиров. Далее Исократ утверждает, что факт, который должен убедить судей в существовании вклада и в том, что Пасион пытался его присвоить, состоит в том, что Пасион всегда отказывался «выдать для пытки раба, который знал о сделанном… вкладе. А для сделок в меняльных лавках разве есть более веское доказательство, чем этой? Ведь мы совершаем их без свидетелей» [XVII, 53][72]. Мы не располагаем документальными свидетельствами о вердикте, вынесенном судом, но Пасион определенно был либо осужден, либо заключил с истцом мировое соглашение. Представляется, что в любом случае впоследствии он вел себя надлежащим образом и вновь заслужил доверие города. Дом Пасиона унаследовал его старый раб Формион, успешно продолживший дело.