— И все же? — спросил он, нисколько не обескураженный ее вспышкой.

— Да, — отрезала она.

— А ты не думала, что это может быть женщина, которая хотела получить эту работу?

— Конечно, думала! Последние три месяца я вообще больше ни о чем не думала! Но в «Лорен косметикс» проверили всех, кто пробовался на это место, и не нашли ничего подозрительного.

Итан задумался, а потом спокойно сказал:

— Собирай вещи! А я пойду посмотрю вокруг.

— Не приказывай мне!

Он остановился на полпути, оглянулся и недоуменно посмотрел на нее.

— Прости, — смутилась Дорис, — я ужасно разозлилась. И не хочу ни от кого убегать.

— Тебе нельзя здесь оставаться.

— Почему это нельзя?! Я…

— Что? Найдешь его? Встретишь во всеоружии?

— Как ты можешь быть таким рассудительным!

Приблизившись, Итан нежно дотронулся до ее лица своими длинными пальцами.

— Ты должна уехать, — мягко повторил он. — Я не смогу постоянно находиться при тебе.

— Мне это и не нужно! — Отшатнувшись от него, Дорис бросила с вызовом: — Ничего он мне не сделает!

— Ты уверена?

Глаза ее наполнились слезами. Она была так напугана!

— Это ведь мог быть и ты… — прошептала она без малейшей убежденности в голосе.

— Мог, — спокойно согласился он, — но это не я.

— Я хочу сказать, что ты ворвался в мою жизнь совершенно неожиданно. Потом приехал сюда… Я больше не знаю, что делать, Итан!

— Зато я знаю. Иди собирай вещи. — Он подождал, пока она наконец не сдалась, согласно кивнув ему в ответ.

— Это несправедливо!

— Да, — подтвердил Итан и вышел.

— Не уходи далеко! — крикнула она.

Взгляд ее снова упал на конверт, лежавший на столе. Дорис брезгливо взяла его в руки и стала снова перебирать снимки, чтобы определить, в какие моменты их сделали. Наконец она наткнулась на фотографию, где была изображена почти в полный рост лицом к камере. Судя по всему, снимали через окно лестничной площадки, в ту минуту, когда она, обнаженная, выходила из ванной. Ее тело освещал неяркий солнечный свет. Значит, это было утром. Поморщившись, Дорис разорвала фотографию на мелкие кусочки. Пусть это и улика, но она никому не позволит рассматривать себя в таком виде!

Внезапно ее затрясло, как в ознобе. Девушка торопливо сложила снимки обратно в конверт. Почему Итан ничего не заметил, когда она выходила из Холла? Он же гулял где-то рядом с собаками! Что-нибудь должно было броситься ему в глаза. Да и собак не проведешь, они непременно подняли бы лай, почуяв постороннего!

Дорис снова вынула фотографии из конверта и, теряясь в догадках, внимательно их рассмотрела. Некоторые были явно сделаны сверху, например, когда она шла по тропинке. Возможно, снимали с дерева. Может быть, поэтому фотографа никто не заметил?

Швырнув снимки на стол, девушка невидящим взором уставилась в пространство. У нее было такое ощущение, словно над ней совершили насилие. Интересно, остались ли негативы? Если да, то как их используют? А вдруг этот человек и сейчас за ней наблюдает? Злорадствует, видя ее реакцию?

— Ну и подавись! — закричала Дорис и сжала зубы, чтобы не разрыдаться. Вскинув голову, она прошествовала наверх собирать вещи, не забыв предварительно задернуть занавески.

Какое наглое, бесцеремонное вторжение в ее частную жизнь! По крайней мере, в конверте не было фотографий, на которых она была бы снята с Итаном… Или они все-таки существуют? Может быть, он подкинет их в качестве следующего «подарочка»? Или все дело в том, что сам Итан был автором снимков? Мысль, конечно, нелепая, но все же… Нет. Выбрось эти глупости из головы, Дорис. Итану нет нужды посылать тебе фотографии.

К тому времени, когда он вернулся, она уже была готова и с нетерпением ожидала его появления.

— Ты, конечно, ничего подозрительного не нашел?

Итан покачал головой и мрачно посмотрел на нее.

— И ничего не видел, когда я в тот день выходила из Холла?

— Конечно, нет.

— Хороши же твои собаки, если они не учуяли чужого!

— Это действительно странно, — согласился он. — Ты выключила холодильник? Открыла дверцу посудомоечной машины?

— Да, — ответила она деревянным голосом, — и заперла заднюю дверь и окна.

Итан кивнул, подхватил ее чемодан, подождал, пока она возьмет коробку с продуктами, и пошел к выходу. Он установил сигнализацию и запер дверь, а затем погрузил вещи в машину.

— Ты знаешь код? — удивилась Дорис.

— Прости, не понял?

— Номер сигнализации.

Он остановился и посмотрел на нее, а потом терпеливо объяснил:

— Конечно, знаю. Мы всегда приглядываем за коттеджем, когда Моника уезжает. Хочешь, я поведу машину?

Дорис машинально кивнула.

— А как же твоя? — вдруг спохватилась она.

Итан удивленно посмотрел на нее.

— А что с ней?

В полном смятении Дорис выкрикнула:

— Но ведь ты будешь там, а она останется тут!

— Где — там?

— Да в Манчестере!

— Мы едем не в Манчестер, — спокойно сообщил он, убирая в багажник ее чемодан и коробку с продуктами.

— Куда же?

— В Холл.

— В Холл? В твой Холл?

— Разумеется, в мой Холл. Давай, Дорис, садись в машину.

— Нет. Я тебе там не нужна. Ты хотел легких отношений. Ты сам так сказал! Но это невозможно, если я буду жить в твоем доме.

Итан вздохнул, обошел машину, открыл дверцу и усадил Дорис на переднее сиденье.

— Пристегни ремень.

Он сел за руль и завел двигатель.

Миновав подъездную дорожку, они свернули налево и оказались на дороге, ведущей в Холл. Все это время Дорис смотрела в окно, пристально вглядываясь в каждую машину, проезжавшую мимо.

— Раньше здесь была подъездная дорожка для экипажей, — сказал Итан. — Кованые железные ворота и парк, в котором водились олени.

— Где?

— Здесь. Ты меня не слушаешь, Дорис.

— Я засмотрелась…

Взглянув на него, она снова перевела взгляд на поля, где паслись овцы, и вздохнула.

— Ты сказал, олений парк?

— Да.

— А куда все это подевалось?

— На протяжении нескольких веков, когда владельцы поместья нуждались в деньгах, что случалось довольно часто, они продавали часть земли, пока, в конце концов, не осталась только сама усадьба. — Итан снял руку с руля и крепко сжал ее ладонь. — Не сдавайся, Дорис, — мягко произнес он.