И итогом этих (в скобках —

Несодеянных!) грехов —

Будет легонькая стопка

Восхитительных стихов.

20 ноября 1918

3

Дружить со мной нельзя, любить меня —

                                        не можно!

Прекрасные глаза, глядите осторожно!

Баркасу должно плыть, а мельнице — вертеться.

Тебе ль остановить кружащееся сердце?

Порукою тетрадь — не выйдешь господином!

Пристало ли вздыхать над действом

                                           комедийным?

Любовный крест тяжел — и мы его не тронем.

Вчерашний день прошел — и мы его схороним.

20 ноября 1918

4

Не успокоюсь, пока не увижу.

Не успокоюсь, пока не услышу.

Вашего взора пока не увижу,

Вашего слова пока не услышу.

Что-то не сходится — самая малость!

Кто мне в задаче исправит ошибку?

Солоно-солоно сердцу досталась

Сладкая-сладкая Ваша улыбка!

— Баба! — мне внуки на урне напишут.

И повторяю — упрямо и слабо:

Не успокоюсь, пока не увижу,

Не успокоюсь, пока не услышу.

23 ноября 1918

5

Вы столь забывчивы, сколь незабвенны.

— Ах, Вы похожи на улыбку Вашу! —

Сказать еще? — Златого утра краше!

Сказать еще? — Один во всей вселенной!

Самой Любви младой военнопленный,

Рукой Челлини ваянная чаша.

Друг, разрешите мне на лад старинный

Сказать любовь, нежнейшую на свете.

Я Вас люблю. — В камине воет ветер.

Облокотясь — уставясь в жар каминный —

Я Вас люблю, Моя любовь невинна.

Я говорю, как маленькие дети.

Друг! Всё пройдет! Виски в ладонях сжаты,

Жизнь разожмет! — Младой

                                 военнопленный,

Любовь отпустит вас, но — вдохновенный —

Всё пророкочет голос мой крылатый —

О том, что жили на земле когда-то

Вы — столь забывчивый, сколь незабвенный!

25 ноября 1918

9

Ваш нежный рот — сплошное целованье…

— И это всё, и я совсем как нищий.

Кто я теперь? — Единая? — Нет, тыща!

Завоеватель? — Нет, завоеванье!

Любовь ли это — или любованье,

Пера причуда — иль первопричина,

Томленье ли по ангельскому чину —

Иль чуточку притворства —

                             по призванью…

— Души печаль, очей очарованье,

Пера ли росчерк — ах! не все равно ли,

Как назовут сие уста — доколе

Ваш нежный рот — сплошное целованье!

Декабрь 1918

10

«Поцелуйте дочку!»

Вот и всё. — Как скупо! —

Быть несчастной — глупо.

Значит, ставим точку.

Был у Вас бы малый

Мальчик, сын единый —

Я бы Вам сказала:

«Поцелуйте сына!»

11

Бренные губы и бренные руки

Слепо разрушили вечность мою.

С вечной Душою своею в разлуке —

Бренные губы и руки пою.

Рокот божественной вечности — глуше.

Только порою, в предутренний час —

С темного неба — таинственный глас:

— Женщина! — Вспомни бессмертную душу!

Конец декабря 1918

«Солнце — одно, а шагает по всем городам…»

Солнце — одно, а шагает по всем городам.

Солнце — мое. Я его никому не отдам.

Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. —

Никому. — Никогда.

Пусть погибают в бессменной ночи города!

В руки возьму! Чтоб не смело вертеться в кругу!

Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!

В вечную ночь пропадет — погонюсь

                                       по следам…

Солнце мое! Я тебя никому не отдам!

Февраль 1919

П. Антокольскому

Дарю тебе железное кольцо:

Бессонницу — восторг — и безнадежность.

Чтоб не глядел ты девушкам в лицо,

Чтоб позабыл ты даже слово — нежность.

Чтоб голову свою в шальных кудрях

Как пенный кубок возносил в пространство,

Чтоб обратило в угль — и в пепл — и в прах

Тебя — сие железное убранство.

Когда ж к твоим пророческим кудрям

Сама Любовь приникнет красным углем,

Тогда молчи и прижимай к губам

Железное кольцо на пальце смуглом.

Вот талисман тебе от красных губ,

Вот первое звено в твоей кольчуге, —

Чтоб в буре дней стоял один — как дуб,

Один — как Бог в своем железном круге!

Март 1919

Тебе — через сто лет

К тебе, имеющему быть рожденным

Столетие спустя, как отдышу, —

Из самых недр, как на смерть осужденный,

Своей рукой — пишу:

— Друг! Не ищи меня! Другая мода!

Меня не помнят даже старики.

— Ртом не достать! Через Летейски воды

Протягиваю две руки.

Как два костра, глаза твои я вижу,

Пылающие мне в могилу — в ад, —

Ту видящие, что рукой не движет,

Умершую сто лет назад.

Со мной в руке — почти что горстка пыли —

Мои стихи! — я вижу: на