Врач накладывает на рану марлевый тампон.

— Первую часть мы закончили. Вы вели себя молодцом, Натали.

Подруга отпускает руку Рамолы, похлопывает себя по животу и еще раз глубоко вздыхает.

Доктор Билизерян смазывает плечо Натали ваткой со спиртом и готовит второй укол.

— Теперь вакцина. Этот укол не очень болезненный. Обещаю. Похоже на прививку от гриппа.

— А-а, их я люблю больше всего, — наполовину смеется, наполовину хнычет Натали, не теряя озорной улыбки.

Она уже не выглядит такой безучастной и потерявшей надежду. Рамола никогда еще так не гордилась подругой и в то же время не жалела ее с такой пронзительной остротой.

— Правда? Хоть каждый день на процедуры, — говорит врач. — Вот и все.

Рамола меняется местами с Лори, поправляет марлевый тампон и обматывает руку бинтом. Ей хочется спросить о степени эффективности этой терапии в период вспышки. Во многих ли случаях удалось успешно предотвратить развитие вирусной инфекции у зараженных пациентов? Однако задавать такой вопрос в присутствии Натали не годится. Пока не годится. Рамола всегда считала, что врачи не должны скрывать информацию от пациентов, в ее случае — от родителей больных детей, каким бы серьезным ни был прогноз и неудобным разговор. Постепенное погружение Рамолы в бездну отчаяния буквально можно измерить лотлинем — возможно, от дурных новостей требуется оберегать вовсе не Натали.

Доктор Билизерян снимает перчатки, достает карманную рацию и просит санитара привезти инвалидную коляску.

— Коляска мне не нужна, — возражает Натали. — Я сама могу ходить.

— Вы уже, полагаю, много находилась. Вам нужны отдых, побольше жидкости и позитивные мысли. — Врач подает Натали лист бумаги. — Это — список редких потенциальных побочных эффектов, которые у вас могут возникнуть. В нем проставлены дата и время, наклейка со штрихкодом относится как к глобулину, так и вакцине, которые вам ввели. В больнице вам выдадут браслет с такой же информацией, но оригинальный список для надежности лучше оставить у себя. Вы, конечно, заметили, что обстановка сейчас несколько напряженная. Если все пойдет хорошо, а я уверена, что так оно и будет… — Врач повышает голос, поворачивается к Натали и Рамоле и кладет руку на плечо пациентки; белая маска закрывает все лицо, видны только глаза, так что невозможно понять, улыбается она, хмурится или состроила еще какую мину из тысяч возможных. — Вас через три дня отправят обратно к нам или в другой медицинский центр на повторную вакцинацию. Но не раньше, вам понятно? Если второй укол сделать преждевременно, это может ослабить иммунную реакцию. Этот документ понадобится для повторного укола. Вам еще раз все объяснят в больнице. Все ясно? Хорошо. Пока мы ждем, я запишу кое-какую информацию.

Натали называет имя, фамилию, адрес, дату рождения, номер сотового телефона. На вопрос о лице, с кем можно было бы связаться в экстренных случаях, отвечает: «У меня нет… моего мужа Пола убили. Меньше часа назад».

Врач прекращает вводить текст на планшете.

— О, боже. Я страшно сожалею.

Натали качает головой, молча выражая свое «нет» всему на свете. Указывает на Рамолу и разражается новым потоком слез: «Вот кто мне сейчас ближе всех».

Доктор Билизерян спрашивает, кем ей приходится Рамола.

— Подругой.

Роясь в дежурной сумке в поисках желтой толстовки на молнии, Рамола диктует свой номер телефона.

— Есть еще кто-нибудь, кого бы вы желали назначить контактным лицом в чрезвычайной ситуации? Близкий родственник или… — Доктор Билизерян замолкает, запоздало сообразив, что вопрос не получит положительного утвердительного ответа.

Натали ежится, опасливо сгибает левую руку.

— Сомневаюсь, имеет ли смысл хоть что-либо из того, что мы здесь делаем. Но буду делать вид, что имеет.

— Смысл есть, и немалый. Мы сохраним тебе здоровье. И твоему ребенку, разумеется, тоже, — уверяет Рамола, спохватившись и добавив фразу о ребенке после мимолетной паузы.

— Можете записать в контактные лица моих родителей, — говорит Натали. — Они живут во Флориде. Целыми днями не вылезают из квартиры, смотрят «Фокс Ньюс» и, если не ссорятся и не едят, жалуются на духоту.

По просьбе доктора Натали диктует личные данные родителей.

Рамола набрасывает толстовку на спину и плечи Натали.

— Лучше сними свой промокший джемпер, когда нас пропустят в больницу.

— Вряд ли она на меня налезет.

— Размер больше, чем кажется. Я в ней утопаю.

— И вдобавок желтая, а?

— Ну-у, это мой…

— Я помню, желтый твой любимый цвет, но этот просто охренительно желтый. С застегнутой молнией я буду похожа на беременный банан.

— Если только надеть такой же низ. Сейчас ты скорее похожа на лимон.

— Не спорь с беременной бананихой.

В кабинке появляется санитар с инвалидной коляской и с ходу влезает в разговор: «Меня прислали на подмогу э-э… беременным бананам холод противопоказан».

— Нетушки, — заявляет Натали. — Я — единственная, кому позволено так меня называть.

Она соскальзывает со стола и садится в коляску.

Доктор Билизерян помогает ей надеть белую респираторную маску, попутно сообщая, что заразившимся пациентам их выдают ради перестраховки. Врач объясняет Рамоле, как найти командный центр, и просит санитара позаботиться о пациентке. «До свиданья, Натали», — прощается она и вразвалку уходит обратно в бурлящую зону ожидания перед палаткой.

— Снаружи настоящий кошмар, — докладывает санитар. — Как вы думаете, мне разрешат остаться с вами в женском отделении?

Пока Натали выкатывают на коляске в проход, Рамола замечает, что вместо пожилого мужчины в соседней кабинке сидит другой, еще более старый, тычет пальцем в тыльную сторону кисти. До ушей доносятся слова врача — он стаскивает перчатки и скрещивает руки на груди: «Я не вижу на коже следов укуса. Я понимаю… но вы сами говорили, что никогда не выпускаете свою кошку на улицу…»

На выходе из палатки, где не слышно анестезирующего гула обогревателя, голую кожу кусает холодный воздух. Опять наваливается прибойный рокот толпы, негодующей на то, что Натали пропустили вперед, а их заставляют ждать.

В больничных коридорах их прогоняют через серию охваченных ажиотажем, но слаженно работающих контрольных пунктов. Рамолу идентифицируют, наскоро проверяют на симптомы и позволяют сопровождать Натали после того, как врач облачится в хирургический костюм, перчатки и лабораторный халат. Она не задерживается в зале ожидания приемного покоя, зарезервированного для посетителей и родственников пациентов с признаками инфекции. Самих пациентов помещают в изолятор.

Рамолу и Натали направляют на второй этаж в отделение, в котором обычно держат пациентов после удаления грыжи или бариатрической хирургии — эти некритичные операции больница отменила первыми. Отделение — одно из четырех, где теперь наблюдают за лицами, подвергшимися воздействию вируса и получившими инъекции глобулина и вакцины еще до проявления симптомов инфекции. Натали привозят в отдельную палату, однако медсестра предупреждает, что отдельной она будет оставаться недолго. Сестра еще раз меряет температуру, обещая делать это каждые пятнадцать минут в течение следующих шести часов. Если симптомы не появятся, Натали выпишут. Температура прежняя — 37,3. Кровяное давление 125 на 85, чуть выше нормы.