Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мия, тетка Нимаина поехала в коллегию. Ты слышишь? Тебе надо уходить отсюда.
Я все же не удержалась. Впрочем, этой Анике было и так понятно, что я за дверью.
— Ты врешь! Она пошла к Гихалье.
— Она поехала в коллегию. Клянусь! Через час здесь будет стража… — прозвучало совсем тихо.
Казалось, мозг взболтали, как яйца в плошке. Я была растеряна. Нет… я была потеряна, будто выбили почву из-под ног. Все рассыпалось, и теперь я совсем не понимала, что делать. Вдруг Аника права? Тогда оставаться здесь глупо и опасно. Но если она врет? Я прижалась щекой к запертой двери:
— Я давно здесь, ты наверняка знаешь. Тогда зачем Нимаина столько времени укрывала меня? Это риск.
За дверью повисла тишина. Наконец, послышался вздох:
— Ты всегда была какой-то… немного непрактичной… Тетка Нимаина ждала, когда поднимут сумму вознаграждения. Подняли утром. Девятьсот курантов — куда еще жирнее? Дальше уже глупо рисковать — можно и вовсе остаться ни с чем.
От этих слов у меня зазвенело в ушах. Да, Аника частенько говорила, что я странная и непрактичная. Я уставилась на дверь, будто та была прозрачной, и за ней можно было видеть собеседницу. Я пыталась вспомнить, как она выглядела. Что-то угловатое, невзрачное. Смутный образ без единой яркой черты. Я плохо запоминала лица. Очень плохо. А в Анике и нечего было запоминать.
Я сглотнула:
— Тогда почему ты не пришла раньше? Тоже ждала?
Аника затараторила так быстро, что я едва разбирала слова:
— С тех пор, как ты здесь, тетка за порог не выходила. И нас заперла, как в тюрьме. Не было ни малейшей возможности.
— Тогда откуда ты узнала?
— В окно видела, как тогда стража приходила. И все слышала. Зная тетку — догадаться не сложно. Все сходилось одно к одному.
Я опустила голову, смотрела на задвижку. Все это было слишком складно для лжи, слишком метко… В последний раз я видела эту Анику года три назад. Три года — почти вечность. Кто знает, какой она теперь стала? Может, врет, как дышит? Кто в здравом уме откажется от девятисот курантов? Но если она не лжет, и эта Нимаина отправилась в коллегию… какой же я буду дурой!
Сердце бешено заходилось. Я часто дышала, не сводила глаз с задвижки. И все еще не понимала: отпереть или нет. Зажмурилась, досчитала до трех, открыла так резко, что лязг резанул по ушам. Дело сделано…
Аника шмыгнула в щель и тут же мягко прикрыла дверь. Смотрела на меня и молчала. Разглядывала. А я разглядывала ее. Да, это была та самая Аника, но я с трудом ее узнала. Блеклые волосы она выкрасила в красный, как у Нимаины. Усталое лицо, следы размазанной краски под глазами. От нее несло перегаром.
Она опустила глаза:
— Такая я теперь. Не смотри так, самой тошно. — Она вдруг подалась вперед и обняла: — Я рада, что ты здесь. Что бы ты ни сделала.
Я не обнимала ее, но и не отталкивала. Лишь пробормотала, уткнувшись в худое плечо:
— Я ничего не сделала. Ни-че-го.
Аника отстранилась, даже попятилась на шаг:
— Прости. Я очень рада тебя видеть. Правда.
Я стиснула зубы:
— Ты сказала правду? Нимаина пошла в коллегию?
Та нервно закивала:
— Тебе нужно уходить. Надеюсь, еще не поздно.
Я лишь кивнула в ответ. Не стала спрашивать, почему Аника здесь — это было предсказуемо. Если бы не Гихалья, я была бы такой же. Я взяла ее за тонкую холодную руку:
— Можно тебя попросить кое о чем?
— Смотря о чем…
Я опустила голову:
— Если у меня ничего не выйдет, сходи к Гихалье. Скажи ей, что я ее очень люблю и не забуду ни за что на свете, что бы ни случилось. Пусть она попросит своих богов помочь мне.
Аника вздохнула:
— Сделаю, как просишь. Но, надеюсь, не придется. Сама скажешь.
Я промолчала. Тоже хотелось надеяться, но уже не слишком верилось. Казалось, меня плотнее и плотнее загоняли в угол.
Аника кивнула:
— Пошли. Только иди, как можно тише. Сейчас — самый сон. Девки по комнатам. Но, сама знаешь, везде есть свои ушастые и глазастые.
Я сглотнула:
— А, вдруг, у дома уже стража?
Она кивнула:
— Я думала об этом. Ни через дверь, ни через черный ход — не вариант. Пойдем на чердак. А там — по крышам. Так больше шансов. Только не помню, боишься ли ты высоты?
Я отмахнулась:
— Да какая теперь разница!
Я сгребла с кровати накидку, подцепила рюкзак. Теперь у меня не было даже бутылки с водой… Я шагнула к столику, налила полный стакан и залпом выпила, едва Аника успела моргнуть. Впрок.
Та настороженно посмотрела на графин:
— Давно она принесла?
Я пожала плечами:
— Перед тем, как уйти…
Аника взяла графин, поднесла к носу, понюхала, морщась.
Я похолодела:
— Что?
Она пожала костлявыми плечами:
— Не знаю, не уверена… По виду — ничего. Но это сука Нимаина. От нее можно ждать все, что угодно. Проблюйся, как можно быстрее. Понятно, не здесь. Там, на крыше.
Я растерянно кивнула, и внутри все замерло: это был уже второй полный стакан за пару десятков минут. Казалось, уже и в желудке разлилось покалывание, и голова стала мутной. Я выпрямилась, решительно выдохнула — нет, все показалось. Я заглянула Анике в лицо:
— Пошли.
Мы старались пробираться, как можно бесшумнее. Я не видела верхних этажей, но они мало чем отличались от коридора внизу, разве что, тут был естественный свет, сочившийся в окна с неизменными красными занавесками, и еще большая безвкусица. Дрянные картинки самого развратного толка, пошлые изваяния, члены всех мастей и куча инсталляций, изображающих всем понятный процесс. Пахло куревом, не самыми лучшими духами и разлитым алкоголем. Аника поймала мой взгляд и лишь беспомощно развела руками… От этой ядреной красоты мутило. Я очень надеялась, что именно от нее, а не от проклятой воды. Гнала эти опасения, как бешеную собаку.
Аника передвигалась маленькими перебежками, ухватив меня за руку. Постоянно прислушивалась. А мне казалось, что шорох моей накидки перебудит весь дом. На наше счастье, коридоры были пусты — девки отсыпались после ночного кутежа. Мы достигли верхнего этажа, Аника толкнула маленькую дверку, и мы оказались на гулкой железной лестнице. Поднялись на несколько пролетов и остановились перед люком на крышу.
Аника отомкнула засов, посмотрела на меня:
— Дальше я не пойду, не могу.
Я с
