середине. На противоположной стене горела чудная лампа. Не коптила, не потрескивала, свет давала ровный и какой-то уж очень белый. Но этого света не хватало, поскольку подвал был длинный, да еще по обеим сторонам от прохода находились вырубленные в скале боковые ниши. А черная труба висела под потолком, ее дальний конец исчезал в стене над лампой.

– Никого нет, – сообщил Иржи.

– А никто и не нужен, – отозвался Иоганн. Выбравшись из колодца, они медленно двинулись вперед. По бокам от прохода, за остатками сгнивших деревянных

решеток, располагались темные норы. Вероятно, когда-то они служили тюремными камерами и с тех пор на стенах кое-где еще оставались обрывки цепей.

– Нечистое дело, – прошептал Иоганн. – Тут кто-то должен быть. Лампаду ведь заправлять надо.

Иржи кивнул.

– Интересно, а чем ее заправляют? Свет уж больно ровный

– И фитиля не видно. Круглая слишком. Мне это не нравится. В Поммерне таких делать не умеют.

– Сбежать еще успеем.

– А я и не собирался, – заверил Иоганн. Крадучись, они подобрались к освещенной стене. В ней,

выше уровня пола, имелась дверь, а под дверью – лесенка со ступенями все из того же серого незнакомого металла. Вот под эту лестницу им и пришлось нырнуть, поскольку дверь вдруг бесшумно начала отворяться.

В подвал вырвался сноп света. Послышался низкий гул, к которому примешивалось странное жужжание. Через мгновение чья-то ступня с лязгом опустилась на верхнюю ступеньку. В щель было видно, что обута она в чудной башмак из отсвечивающего металла.

Лязгнул второй шаг. Очень странное существо, казавшееся целиком отлитым из чего-то блестящего, жужжа и позванивая, спустилось по лестнице, постояло немного, потом направилось дальше.

Шло оно точно по середине прохода. Узкий луч света одну за другой обшаривал боковые камеры. Свет исходил прямо из головы непонятно кого.

Добравшись до отверстия колодца, призрак Замковой горы пожужжал и начал спускаться. Исчезли ноги, туловище. И тут железный человек приостановился. Его круглая голова повернулась назад, за спину, еще раз осветив подвал.

Сильная рука Иоганна пригнула Иржи к полу. И вовремя. Луч скользнул прямо над их спинами. Скользнул, вернулся, чуть помедлил и наконец погас. Железная голова скрылась за краем кладки. Еще некоторое время слышалось жужжание, но вскоре оно стихло.

Путь к бегству был отрезан. Иоганн шепотом выругался.

– Назад теперь нельзя. Давай двигать вперед.

– Да? А вдруг там... Иоганн пожал плечами

– Может, и да, может, и нет. Но на обратном пути железяка нас обязательно увидит, два раза так не везет. А мне что-то не хочется ему под руку попадаться, знаешь ли. Надо искать другой выход, да поживее.

– А он есть, другой выход?

– Должен быть. Этот железный как-то же сюда забрался.

– Вот вляпались... Пропади он пропадом, этот клад! Иоганн не слушал. Выставив перед собой штуцер, он

выбрался из-под лестницы, заглянул в открытую дверь и долго что-то там рассматривал. Потом осторожно вошел.

Делать было нечего. Оглядываясь на каждом шагу, Иржи тоже поднялся по ступенькам и перешагнул порог.

За дверью располагался просторный зал, в котором стояла очень широкая светящаяся колонна. Она-то и гудела. А черная труба из колодца сливалась с полупрозрачным боком колонны и еще немного просматривалась там, внутри. Вверху, у потолка, от колонны венчиком разбегались трубы, но уже потоньше и белые. Пахло грозовой свежестью и еще чем-то вроде мокрых сосновых опилок. Стена напротив колонны была украшена изображением длинноногой птицы с розовыми перьями.

– Фламинго, – прошептал Иржи. – Отец мне про них рассказывал.

– Какое фламинго?

– Ну, птица так называется.

– А-а.

Прижимаясь друг к другу, кладоискатели обогнули колонну, остановились перед изображением. Птица была нарисована очень здорово, выглядела совсем живой. Даже погладить хотелось. Иржи не удержался и тронул розовые перья.

– Стой! – прошипел Иоганн. – Убери руки!

Но опоздал. Стена вдруг дрогнула, разъехалась, открыв маленькую, уютно освещенную комнатку размерами с кладовку

– Ох, – сказал Иоганн. – Я туда не полезу.

– Полезешь, – заверил Иржи.

– Вот уж нет.

– А ты ничего не слышишь? Иоганн прислушался.

– Лязгает чтой-то. Вроде бы лом по ступенькам волокут. Ах, черт! Да ведь этот упырь закрыл стену! Там, внизу.

– Вот-вот. Закрыл и возвращается.

– Ладно. Возьмем себя в руки! Аллес гут.

– Что – аллес гут? Аллее капут!

Они заскочили в комнатушку. И тут стены съехались, пол дернулся. Иржи даже присел с перепугу.

– Говорят, у курфюрста такая штука тоже есть, – спокойно сказал Иоганн. – Лифтом называется. Водяное колесо за канаты тянет, вот он и поднимается. Интересно, а где тут водяное колесо?

– Очень интересно, – пробурчал Иржи.

Лифт остановился. Иоганн вышел первым, но тут же попятился.

– Ирж, – просипел он. – Ты только не пугайся.

– Ох, – сказал Иржи. – А теперь-то что?

– Да так... мертвяков полно.

Иоганн чуть отодвинулся. На полу длинной залы лежала знакомая черная труба. От нее отходили ответвления вправо и влево, к стеклянным, подсвеченным изнутри шарам. В каждом из них плавало, медленно вращаясь, обнаженное человеческое тело.

Там были и мужчины, и женщины, человек двадцать пять – тридцать. Все они сохраняли одну и ту же позу – голова пригнута к коленям, крепко обхваченным руками. И все они были одного возраста – не молодые, но и не старые. В самом соку, как говорится. Причем буквально.

– За что ж их так-то... заспиртовали? – поразился Иоганн. – Как лягушек каких. Ад тут, что ли?

– Ты же говорил, что ада нет.

– Йа. Значит, это не ад, – уверенно сказал Иоганн. – Музей, наверное.

– Какой там музей, – забормотал Иржи. – Кладовка. Припасы людоеда...

В жидкости, наполнявшей шары, вспухали пузыри. У подножия каждого диковинного сосуда горели зеленые огоньки. Слышались шорохи, протяжные шумы, напоминающие вздохи великанов. Иоганн ткнул Иржи в бок.

– О! Гляди, гляди, какая баба. А вон еще. Пожалуй, покрасивше. Коленки даже подтянуть не смогла. Эти мешают... образования. Надо же! Больше, чем у моей Матильды. Ну, чудеса... Нет, ты глянь! Чего отворачиваешься? Посмотреть-то не грех.

– Слушай, хочешь попасть в такой шарик? – спросил Иржи.

– Вот придумал!

– Тогда хватит ведьмами любоваться. Сейчас железяка появится.