— За тебя выбор сделаеть снадобье, — повторила старуха. — Но вы ж и не за силою, а за признанием мира идете? Вот и не думай о мелочах, мальчик.

— И все же не хотелось бы оказаться свиньей, — в пол голоса буркнул Терми.

— Хорошо, приглянулись вы мне, — старуха вытерла испачканную в масле руку о засаленный фартук — так что будет вам еще помощь. Хоть и не обязана я помогать вам в этом недобром деле.

— Недобром? — зацепился я.

— Не след будить лихо, покуда оно дремлет тихо, — ответила бабка, словно продекламировав строчку из книги.

— Думаете, Безымянная может быть еще жива?

— Та, о ком вы мелете по недомыслию чушь, находится там же, где и ваши почившие боги, жрецы-недоучки, — назидательным тоном ответила она. — И не след давать имя тому, у чего оно и так есть. Мы не зовём её, поскольку Мельхиёр сам не желаеть помнить о ней. Давайте-ка я покажу вам кой чего ещё.

Старуха посмотрела на покрывшие стену заросли мха, сложила руки трубочкой, направляя звук и вместе с тем, не давая нам прочитать по губам, и произнесла… нечто. Словно сам мир не желал и всеми силами сопротивлялся произнесённым звукам и пытался вытереть это слово из себя. Я лишь увидел, как шевелятся губы старухи, не разобрав ни единой буквы. Она произнесла это шёпотом, но даже так в ушах зазвенело и на пару секунд я оглох, а затем почувствовал, как что-то течёт у меня из ушей.

Результат меня ужаснул — как пустотник, я почувствовал темной эмпатией десятки огоньков невообразимого, хтонического ужаса в той стороне. Мох на стене сначала почернел, а затем на глазах начал меняться. Через секунды три его цвет стал темно-лиловым, а вокруг пошел распространяться фиолетовый туман из крошечных спор. На наших глазах растение стало искореженным пустотой подобием самого себя, а затем — я мог поклясться, что едва слышно, но он запищал!

Удовлетворившись нашей реакцией, старуха взяла в руки метлу, пару раз на неё плюнула и ловко ударила по источнику пустотного заражения. Лиловый мох осыпался на пол черным пеплом. Если до этого я только слышал об опасности храма третьей дочери Смерти, теперь я увидел это воочию.

Выходит, у проклятого божества действительно есть свое имя, и теперь я понимаю, откуда пошел запрет не него. Но стоит запомнить, что есть в мире и те, кто не только помнит это имя, но и может им пользоваться, словно смертельным проклятием. Всего одно слово, не требующее ни маны ни навыков мага, и тебя захочет убить даже пол, на котором ты стоишь.

— Боги не умирають, даже если разгневали демиургов. Выдалив её из мира, они не смогли вывести память о ней. Шрамы на теле самой земли. Маги не помнять, даже настоящие эльфы не вечны. В книгах об том нет, маленький маг. Когда-то свет и тьма в нашем мире заключили союз, чтобы победить бесноватого бога. Творец же вырезал само упоминание о чудовище. Но никому не под силу стереть имя его из голов и сердец всех живых, — продолжила старуха, подтверждая мои мысли. — Вы идете туда, где сила её дремлет, и не дай великий отец, вы ненароком её пробудите.

Бабушкины пирожки с маракуйей вдруг встали поперек горла. Это так же неотвратимо, независимо от маны, здоровья, показателей брони, как божественный приговор. И Маэ себя считает богом? Сила, которой обладало одно только имя якобы стертого из мира божества, ужасала. Как жаль, что подобная мощь не находится в руках у такой, как Надежда.

Я сглотнул. В горле отчего-то пересохло, и даже сладкий травянистый чай с чем-то напоминавшем шиповник и мёдом местных пчёл, стал казаться терпким, будто незрелая хурма.

— Вы хотите сказать, что наше бессмертие того не стоит?

— Я ничего не хочу, пустой духом, — голос старухи переменился, став жестким, но в то же время печальным. Она даже не стала больше играться, зовя меня торговцем. Да и Терми она назвала жрецом, а не вором, хоть я точно помню, что на счет друга этого не говорил. — Это решение Кота. Нас, тех, кто помнит прежние времена, очень мало осталось. Такие, как он, сходят с ума без сородичей. Кот уже пустотник без пустоты. Я только говорю о том, шо видела во снах. Я не могу предать старого друга, запретив вам идти. Но я прошу вас помнить, чего на самом деле может стоить ваше желание.. и желание Безупречного.

Снова видения. Я неуютно поерзал.

Я видела великое зло, Сион. Древнее и ужасное. И ты был его правой рукой. — прозвучал в голове голос Маэ.

— Вот тебе моя плата за сковороду, крупу и приправы. Принимаешь, купец? — в словах старухи вновь появилась добродушная насмешка.

Получен предмет:

Сушеная серна × 2

Дымная трава × 20

Сушеная полынь × 5

Зелье сокрытия сути × 20

Зелье фрактального света × 1

— Но я не…

— Бери пока даю, — кивнула бабушка. — Дым-траву ты сам просил, да и серну хотел твой друг, я видела. Прочее — мой подарок. Зелье сокрытия сути не будет лишней на вашем пути, а фрактальный свет я сама варила. Новая светлая стихия своенравна и даже я не ведаю всех её сил, но в её силах пожирать пустоту, становясь сильнее, аки пустота пожирает прежде необоримый хаос. Понравились вы мне. И пока доедаете, и собираетесь в путь, можете еще чавой спрашивать. Каждому по одному вопросу.

— Спасибо огромное! — сердечно поблагодарил я добрую ведьму. И раз уж ко мне так расположено столь могущественное существо, я решил задать ещё один волновавший меня вопрос чуть более прикладного характера:

— Вы ведь понимаете в магии. Почему любая атакующая магия у меня работает в пол силы? Моё основное умение уже несколько раз повышалось в ранге, но по-прежнему наносит мало вреда врагу.

— Главное это то, что у тебя в голове, милок. — старуха постучала указательным пальцем по виску. — Если нет в тебе желания видеть страдания других, то и силушки в твоём чароплётстве не станется. Разум твой ведь понимает, как это, быть ошпаренным кипятком.

— Как-то это все странно звучит, есть ведь система…

— Сис-те-ма, — передразнила старуха. — «Система» у тебя будет, коли тебя мир признает. А пока кто