– Есть. – «Терминатор» кивнул бойцам.

Те нагнулись над отчаянным красавчиком – тот дернулся, но его угомонили умелым ударом, и клиент превратился в безвольную куклу. Подняли на ноги. Встряхнули.

– Никогда, жалкие вы уродцы, ваша не возьмет, – сообщил почти дружелюбно генерал, приблизившись к красавчику. – Потому что мы в своем праве.

– Возьмет, – переведя сбившееся дыхание, выдавил красавчик, глаза его фанатично зажглись. – Будешь в мокрой камере сидеть. А я тебя буду бить.

Генерал усмехнулся:

– Помечтай, жмурик.

И это были его последние слова в этой жизни.

Чудовищный взрыв расколол здание.

И похоронил под обломками террористов. Бойцов спецназа. И Героя России генерал-майора Виктора Юрасина.

* * *

– Ежедневно в Республике Конго гибнет до трех тысяч человек в межплеменной войне за контроль над месторождениями колумбита-танталита – основного компонента компьютерных микросхем и печатных плат.

– Эпидемия странного психического заболевания в США, унесшая жизни одиннадцати человек, продолжается. Воображая себя зомби, больные набрасываются на людей, объедая их мягкие ткани.

– Боевыми вертолетами в Афганистане ошибочно расстреляна свадебная процессия. Правительство США принесло официальные извинения семьям пострадавших.

– Микробиологи полагают, что в течение ближайших десяти лет на Земле появится мутировавший вирус гриппа, который уничтожит более девяноста пяти процентов населения Земли, что будет означать конец цивилизации.

По телевидению эпидемии, войны, террор.

В хомо сапиенсе закодирован злосчастный ген разрушения. Проявляется он далеко не у всех, но при благоприятных условиях активизируется, заставляя людей без какого-либо смысла и разума уничтожать себе подобных. Алчный огонек власти над чужими жизнями превращает человека в инфернальную сущность, сеющую хаос и разрушение, конечно, под благовидными предлогами. Сила, власть, насилие!

Сколько я видел пораженных этим геном фанатиков. Сколько зла они со мной сотворили. Я все отлично помню.

Помню беззаботное детство в станице Шелковской. И как все пошло прахом, в мою жизнь ворвалось нечто жуткое – ваххабит, пришедший резать неверных. Эти бесы уничтожили мою семью. Сначала дядю – станичного атамана. Потом родителей. Я их очень любил.

От верной смерти меня прятали соседи-чеченцы – пожилая бездетная пара. Они рисковали жизнью. И их самих в результате увезли куда-то, безвозвратно. Я их тоже любил, они были отважные, добрые люди.

Помню, как бородатые бесы вытащили из подвала меня – озлобившегося русского волчонка. Одному Богу известно, что сделали бы со мной, если бы не ребята на боевых машинах десанта, с лихо заломленными беретами – это был русский батальон ВДВ, обошедший противника и раздавивший нелюдей. На головной машине был комбат дядя Володя.

Прибился в этот батальон я сыном полка. Первую чеченскую войну таскал ушитую сердобольной женщиной-начмедом военную форму и считал себя русским солдатом, пусть и не вышедшим ростом – было мне тогда десять лет.

Батальон вывели из Чечни в Псков. И дядя Володя сказал просто:

– Ну что, сын полка. Один живу. Теперь будем вдвоем.

Он в моей душе навсегда, до сих пор кажется, что мы с ним ведем беседы. Он был прекрасным рассказчиком, философом и настоящим человеком.

Иногда мне кажется, что я в чем-то виноват перед дорогими мне людьми. Что остается мне? Нет, не месть. В память о них я должен гнать нечисть с нашей земли. И никакие блага в мире не свернут меня с этой дороги. Я должен был погибнуть еще тогда, в девяносто пятом, вместе с семьей, от пуль ваххабитов. Но я жив… И готов оплачивать свой долг по самым высоким ставкам, даже жизнью.

От невеселых мыслей отвлек переливчатый сигнал смартфона. Куратор сбросил приказ на немедленную встречу.

Когда я приехал на кукушку, Куратор был на месте. Мрачнее тучи, на меня он смотрел с каким-то злым укором:

– Слышал о последнем теракте?

– Мельком, – я уселся в кресло. – Что-то невнятное.

– Смотри. – Он загрузил на ноутбуке видеофайл. – Снято с беспилотника.

Цветное изображение – вид с высоты на окруженный лесами и рассеченный дорогами поселок. На быстром просмотре видно, как к огороженной территории подкатывает грузовая машина. Штурм. Потом к месту съезжаются легковые автомашины и фургоны.

– Внимание. – Куратор переключил просмотр на нормальную скорость.

Кирпичный дом на экране поглотило облако, распространяющееся клубами во все стороны.

– Это за гранью, – сказал я. – Они минируют свои базы…

– Ничто не ново под луной, – произнес Куратор. – Наши войска в Великую Отечественную, оставляя города, минировали самые красивые особняки, в которые, по всем расчетам, должны были заселяться высокопоставленные немецкие чины. И когда это происходило, просто подавали сигнал на взрыв. Действовало безотказно.

– Какие жертвы?

– Восемь боевиков, семь офицеров спецназа ФСБ.

– Бандиты разменяли своих по самому высокому курсу.

– Ты не представляешь, насколько высокому. Погиб генерал Юрасин.

– Фамилия знакомая.

– Полгода возглавлял «Альфу». Отличился на Кавказе. Хорошо отличился – кровников нажил немало. Но не это суть важно.

– А что важно?

– Он был одним из соисполнителей протокола нашей организации.

– Объясните.

– Деятельность «НК» определена не приказами, инструкциями и законами. Единственный документ – специальный протокол. Соисполнитель протокола отвечает за свой сектор и принимает любое решение самостоятельно. До членов протокола доводит ту информацию, какую считает необходимой. Обрубаются таким образом возможные каналы утечки. При этом состав групп контртеррора известен только непосредственным кураторам.

– Теперь соисполнитель погиб. Что будет с его агентурой?

– Руководство перейдет к его заместителю. Но наверняка будут потери позиций, потому что заместитель тоже не в курсе многих вещей.

– Что по террористам, которые там были?

– Удалось установить личности двоих мерзавцев. Один – функционер боевого крыла леворадикальной партии. В Вологде три года назад соскочил с обвинения в убийстве. Второй – студент, из экстремистской ячейки. Год назад они отстранились от своих товарищей. Где, с кем были – покрыто мраком.

– Что странно. Такие ресурсы потрачены на минирование базы. Зачем?

– Технари утверждают, что в здании работала видеокамера, сбрасывающая информацию на монитор по оптоволоконному кабелю. Террористы знали, что при захвате спецназ включает глушилки и отрубает мобильную связь.