— Мы все — семья, — ответила Кассия. — Сюда, пожалуйста.

Женщина вступила в сводчатый коридор, выходящий из задней части гостиной, и жестом пригласила идти за ней. Роджер двинулся следом и, пользуясь, случаем, разглядел брошь поподробнее. Она не являлась копией той, что лежала у него в кармане, но, несомненно, была выполнена в том же стиле. Роджер гадал, хороший или дурной это знак.

Мебель в столовой представляла собой такое же смешение старины и современности, что и в гостиной. Середину комнаты занимал длинный деревянный стол, окруженный стульями с прямыми спинками, которых хватило бы человек на пятнадцать. За столом обедало пять-шесть ребятишек, примерно от шести до одиннадцати лет. У ближнего конца стола сидела женщина средних лет, по всем признакам — воспитательница. Напротив, у дальнего конца, восседала куда более пожилая дама, вся седая, с лицом, изборожденным глубокими морщинами. Дети веселились, смеялись и болтали на незнакомом языке, уплетая угощение за обе щеки.

Роджер нахмурился. Обед?

Без сомнения, это обед. Большие тарелки, полные ломтей отварного мяса — похоже, ягнятина, — да еще рис, три вида овощей, черный хлеб домашней выпечки, масло и молоко. Точно обед.

В одиннадцать часов утра.

— Вы Роджер.

Роджер перевел взгляд со стола на лицо пожилой женщины. Даже время не смогло уничтожить следы поразительной красоты. Ясные внимательные глаза искрились умом. У нее был такой же, как у Меланты и Кассии, средиземноморский цвет лица.

Так же как и Кассия, она носила изящную серебряную брошь, только с зеленым камнем.

— Да, — подтвердил он. — А вы Сильвия.

— Верно, — сказала она. — Я признательна, что вы согласились поговорить со мной.

— Не за что, — ответил Роджер. — Жаль прерывать раут.

— Едва ли общество шестерых детишек можно назвать раутом, — с улыбкой произнесла Сильвия.

— Должно быть, невероятно прожорливые, — сказал Роджер, кивая на стол. — Или ждете пополнения в рядах едоков?

Дети перестали разговаривать и с любопытством смотрели на посетителя.

— Полагаю, нам лучше перейти в гостиную, — сказала Сильвия, отодвигая стул.

Несколько слов на том же непонятном языке, и дети вернулись к еде.

— Они учатся дома, — объяснила она, выходя из-за стола.

— А обед, — спросил он, — в одиннадцать утра?

— У них отцы работают в ночную смену, — сказала она. — Они сегодня задерживаются, и мы разрешили детям пока поесть.

— Ясно. — Роджер прикусил губу.

Значит, на него навалится этакая толпа? Просто здорово. Когда он и Сильвия вернулись в гостиную, Кассия стояла у дивана с высокой спинкой.

— Садитесь, — Сильвия указала на большое мягкое кресло и уселась на диван рядом с молодой женщиной. — Насколько я понимаю, вы принесли новости о Меланте. Она у вас?

Роджер внимательно следил за пожилой дамой. Она слегка подалась вперед, глаза светились ожиданием.

— Я знаю, где она, — осторожно сказал Роджер. — Могу я поинтересоваться, кем вы ей приходитесь?

— Я из ее семьи, — кратко ответила Сильвия. — Что именно она вам рассказала?

У Роджера перехватило горло. «Что она вам рассказала?» Даже не спросила о здоровье Меланты, как она, в безопасности ли. Первый вопрос Сильвии был, где находится Меланта, второй — говорила ли девочка что-нибудь.

Кто-то хотел задушить Меланту. Возможно, тот, кого волновало, что она может рассказать посторонним?

— Я знаю, что кто-то пытался ее убить, — спокойным тоном сказал Роджер, внимательно следя за лицом своей собеседницы.

Ни малейшего удивления.

— Я знаю, что она боится за свою жизнь.

— Что-нибудь еще?

Роджер заколебался. Конечно, рискованно, но все же любопытно посмотреть на реакцию.

— Мне известно, что ею кое-кто интересуется.

И снова лицо Сильвии даже не дрогнуло. Но Кассия не столь хорошо владела собой. Достаточно было увидеть, как сжались губы и напряглось ее горло, и он понял, что попал в точку.

Значит, они знают о том грабителе в переулке. Интересно, знают ли они также и о человеке-мухе?

— В самом деле? — произнесла Сильвия. Ее голос, как и лицо, оставался спокойным. — Кто бы это мог быть?

— Я думал, вы скажете, — предложил Роджер.

— Я бы предпочла поговорить о Меланте, — сказала Сильвия.

— Очень хорошо, — сказал Роджер. — Можете начать с того, почему вас, похоже, совершенно не волнует ее судьба.

— Неправда, — запротестовала Кассия. — Нас это больше волнует, чем…

Она резко оборвала себя.

— Неуместное замечание, — сказала Сильвия. — Но Кассия права. Судьба Меланты волнует нас больше, чем вы можете представить. Гораздо больше, чем вас, уж если на то пошло.

— Любопытная теория. — Роджер почувствовал, как кровь прилила к лицу. — Особенно учитывая, что вы даже не поинтересовались ее здоровьем.

Сильвия пожала плечами.

— Мы знаем, что она жива, а тот факт, что вы здесь, означает, что она чувствует себя, по крайней мере, неплохо. В противном случае как бы вы попали сюда?

— Разумеется.

Весьма логично. На самом деле он сам мог бы выдвинуть такой аргумент.

— Но ей, несомненно, все еще грозит опасность, — продолжала Сильвия; тут голос ее помрачнел. — Вот почему нужно, чтобы вы привели ее сюда.

Роджер покачал головой.

— Я не могу отдать ее никому, кроме родителей.

Сильвия нахмурилась.

— Вы не сможете защитить ее, Роджер. Только мы можем.

— Возможно, — сказал Роджер. — От кого именно мы ее защищаем?

Лицо Сильвии посуровело, она впилась взглядом в Роджера.

— Послушайте меня внимательно, — понизила она голос, отчеканивая слова. — Меланта не единственная, кто сейчас в опасности. Целый город находится на грани хаоса и разрушения. Если вы не хотите стать ответственным за смерть тысяч людей, вы скажете мне, где она.

Она резко поднялась на ноги.

— И скажете мне прямо сейчас.

На мгновение время в комнате будто остановилось. Сильвия возвышалась, подавляя собою все вокруг, лицо ее светилось, словно у греческой богини, глаза пылали, требуя немедленного и беспрекословного повиновения. Роджер съежился в кресле, не в силах противостоять этому взгляду, не в состоянии даже бежать.

И вдруг, заслонив Сильвию, перед ним встали два других образа. Один — испуганная Меланта указывает на человека за балконной дверью. А рядом лицо Кэролайн. Она взирает на Роджера с жалостью и презрением, как всегда, когда он пытается уйти от конфликтов.