Рука на плечо легла. Ну и слава Аллаху, без проблем Муса добрался, значит, работать будем. Не с улицы в кафе зашёл – входная дверь передо мной, я её контролирую. Рабочим коридором пробрался.

– Здорово, – говорю, не оборачиваясь, – пиво будешь?

Обходит он столик, присаживается, а взглядом по лицу так и скользит. Ощущение, будто руками его ощупывает.

– Как дела? – спрашивает. – Что новенького в мире делается?

– Стабильности нет, – отвечаю. – Опять чеченские бое вики заложников захватили, да доллар в цене падает.

Муса шутку понимает, улыбается:

– За доллары не переживай, это дело поправимое. Пускай о них у президента голова болит.

Я пробный шар забиваю.

– Может, помочь надо американцам? – спрашиваю.

– Нет, Витя, – отвечает, – в России дел невпроворот. Америкосы пусть пока сами выкручиваются.

Ну вот, понятней немного стало, у русских, значит, у нас, работать будем.

– Работа дураков любит, – отвечаю и пиво безразлично прихлёбываю.

– Дураки, – говорит, – те, кто от лёгкой да хорошо оплачиваемой работы отказывается.

– Шума не люблю, – продолжаю гнуть свою линию.

Снова улыбается Муса. Всё понимает. Я побольше узнать о предстоящей работе хочу. И понимаю, что он всё понимает. Вот и улыбаемся друг другу.

– Спокойная работа, – сообщает. – Друзья попросили бизнес их охранять. Беспредельщиков там у них много. Конкуренты замучили.

– Вот видишь. Если беспредельщики, то обязательно шум будет.

– Про беспредельщиков – это так, к слову. Да если и шум поднимется, то никто не услышит.

Вот это уже что-то. Значит, не в городе работа.

– А надолго ли командировка, – спрашиваю, – а то у меня и тут дела есть. Уеду надолго, ребята обидятся.

– Думаю, за месяц управимся, а ребят, чтобы не скучали, можешь взять с собой. Человек тридцать найдёшь?

Что-то крупное чечены задумали. Тридцать наших гавриков, лагеря пакистанских прошедшие, с ротой справиться могут. А вот насчёт месяца врёт. От силы на неделю операция. Так много вооружённого народа в одном месте надолго не спрячешь.

– Когда выезжать надо и что хлопцам об оплате сказать?

– Дней за пять управишься?

– Сделаю.

– Каждому авансом по пять тысяч баксов. Сумка под столом. По окончании работы ещё по двадцать.

– Премиальные?

– Зачем торопишься? – спрашивает. – Шкуру неубитого медведя делишь. Убьём, шкуру снимем, заказчику отвезём, вот тогда разговор будет.

Ага, значит, и про охрану всё трепотня выходит. Силовая акция по захвату, только где и что захватывать будем, Муса не скажет. Не стоит и вопросы задавать. Вон, нахмурился слегка, понял, что лишнего ляпнул, но на этот раз ничего объяснять не будет, понимает, что только укрепит мои подозрения.

– Ты когда авансы выплатишь, не расстраивайся, – говорит, – если лишнее в сумке останется. Лишнего там нет, все твоё.

– Спасибо, – отвечаю. – Ты пиво пей, а то всё по делам да по делам мотаешься.

Прихлёбывает он пиво, официантом принесённое, и на меня поглядывает. Полгода не виделись. Не изменился ли?

«Свой я, свой, – мысленно ему семафорю. – Да и куда деваться после подвигов моих?» И хитро так ему многозначительно подмигиваю.

Улыбнулся, на улицу поглядел. То ли семафор от наблюдателя получить, что всё спокойно? То ли просто взгляд перевести, не молча же на меня пялиться?

– Где с ребятами говорить будешь? – спрашиваю.

– Ты сначала с ними сам разберись. Когда согласие дадут, список через почтовый ящик передашь. Предупреди, пусть не шарахаются, их повестками вызовут. Трубу рядом держи, я отзвонюсь.

Киваю: всё понятно, сделаю. А у самого в голове крутится: проверочку кандидатам устроить собрался. Местная беспека доложит, кто и как себя вёл в последнее время. Так вот и живём с третьим чужим глазом на спине. Всё бы ничего, да в туалете не всегда уютно.

– Будь здоров, – говорит, – пойду, а то дел ещё много.

– И тебе не кашлять, – отвечаю. – Я ещё маленько тут посижу, пиво больно хорошее. Потом по пацанам прогуляюсь. Зачем их звонками беспокоить?

Кивнул он одобрительно и пошёл себе, русак русаком, к выходу.

Но мне тут засиживаться некогда. Работёнки привалило. Про сумку, уходя, естественно, не забыл.

Помотавшись примерно с час по городу и не обнаружив за собой слежку, я припарковал свой «пежо» у одного из рынков. Служба информации у меня работала ничуть не хуже, чем у украинской беспеки. Протиснувшись в торговые ряды, откуда можно было выйти с рынка в восьми направлениях, я не спеша прогулялся по ряду обувщиков, а потом заглянул к палаткам, торгующим мёдом.

Сегодня была среда, а следовательно, выполнялся третий маршрут.

Сейчас меня вели точно, в этом я ни минуты не сомневался. Вели свои, отслеживая мои хвосты. Пройдя сквозь рынок, я нырнул в хаос хрущоб и сделал петлю за гаражами. На знакомой скамейке сидел Василь, раскинув руки по её спинке и поглядывая по сторонам.

– Здорово, – приветствовал я его, присаживаясь рядом и пожимая руку. – Где Юрок?

– Сейчас будет. Конец твоей дорожки посмотрит. Пока всё чисто.

Мы закурили. Я протянул ему банку пива из пакета, он благодарно кивнул. Не успели мы сделать и по паре глотков, как на край скамьи присела огромная фигура и полезла без разговоров в мой пакет. Ладонь, сравнимая с лопатой, нашарив искомое, вынырнула оттуда, и через секунду пришедший удовлетворённо крякнул.

– Наши, ихние? – спросил нетерпеливый Юрок.

– Старые хозяева, – ответил я.

– Где работа?

– Не сказал, но, судя по тому, что я от него услышал, у москалей.

– Не могут успокоиться, суки.

– Так теперь все побитые собаки на новую помойку в Джорджию побегут. Тут либо арабы, либо заокеанский папа. Баксикам больше неоткуда появиться, – задумчиво проговорил Василь.

– И сколько платят?

– Авансом пять. По окончании работы двадцать.

– Сколько народа?

– Нужно тридцать.

– Шумно будет. Похоже на захват, – оценил информацию Василь.

– Да, похоже.

– Если сорвётся, бросят они нас.

– Не сомневайся, так и сделают.

– Можно подумать, в первый раз, – философски заключил Юрок.

– Так вы в деле или как?

– Сам-то что решил?

– Я деньги взял, значит, согласился. Откажусь в последний момент – беспека укатает в тюрьму до окончания операции. А если там что-то очень серьёзное, то и в расход пустят. Лишние знания вредят здоровью. Так что иду. Сейчас можете отказаться, не было у нас разговора, потом поздно будет.