После того, как Марко напал на меня, Андре решил, что мне нужно показаться врачу, и отвез в больницу. По дороге он рассказал, как, прорвавшись в театр, стоял в дверях и смотрел на мою мать, которая держала зал так, словно имела пульт управления от сердец своих зрителей. Никто не мог оторвать от нее глаз, люди наблюдали за ее игрой, не скрывая эмоций, что и неудивительно – моя мама жила своей ролью, по-другому и быть не могло.

– Мама живет на сцене, – улыбнулась я. Андре смотрел на меня не отрываясь. Я не могла поверить, что он здесь и что он простил меня.

– Я купил безумного размера букет роз и прошел за сцену после спектакля, как ее поклонник, но не думал, что мне придется выстоять целую очередь. А твоя мать решила, что я пришел, чтобы убить ее. Ты в самом деле считала, что я на это способен!

– Я была неправа, – ответила я тихо.

– Впрочем, я сам виноват, – покачал головой Андре и провел рукой по моим волосам. – Я не знал, что делать: до того момента ты смотрела на меня, как на божество, решилась сделать татуировку на руке, а в другую минуту твои глаза остекленели, словно я совершил преступление и ты боишься меня до смерти.

– И ты не нашел ничего лучше, как связать меня, – усмехнулась я. – Это твой ответ на всё.

– Между прочим, я сделал это просто для того, чтобы ты не сбежала. А ведь ты так и поступила. – В голосе Андре появились нотки упрека, но они тут же исчезли, когда я попыталась приподняться с кушетки и поцеловать его. Он недовольно покачал головой, заставил меня лечь обратно и нежно поцеловал сам. – Не шевелись и не разговаривай, между прочим, тебя недавно чуть не задушили.

– Да уж… Но как тебе удалось убедить мою маму?

– Честно? С большим трудом. Когда Ольга увидела меня, она принялась кричать и звать на помощь.

– Подозреваю, что ты попытался связать и ее, – пошутила я, но возмущенный, решительный взгляд сказал мне, что этот вариант рассматривался Андре вполне серьезно.

– Я попытался поговорить с ней, но она все кричала, что я убил тебя. И тогда я понял, что Марко был здесь. Я показал Ольге его фотографию, спросил, не было ли его в театре, но она вдруг ответила, что это доктор из клиники, где я раньше работал. Доктор!

– Да, он же был в белом халате.

– Твоя мама сказала, что отлично помнит его. Ей просто в голову не пришло связать эти два факта.

– Какие два факта? – спросила я.

– Несколько раньше инцидента с призраком твоего Сережи Ольга выходила из палаты. Она хотела попросить что-то от давления, и этот доктор, читай Марко, в халате и шапочке стоял на стойке медсестры. Рядом с ним никого не было. Он сделал ей укол, который, по идее, должен был нормализовать давление, понимаешь! Через некоторое время твоя мама проснулась, вышла в коридор и увидела Сережу. Возможно, она и не спала толком, лишь задремала. Может быть, между этими событиями прошло всего несколько минут. Но Марко, что он делал в моей клинике?

– Не знаю. Избавлялся от тела, – устало ответила я.

– Господи, Марко убийца! Поверить не могу.

– Зато я теперь могу, – попыталась пошутить я, но вышло не смешно.

– Я ведь понятия не имел, чем он занимается! Он был успешным адвокатом, но остальное… Никогда не хотел иметь ничего общего с их делами, ненавижу политику. Я до сих пор не совсем понимаю, что произошло. Значит, это он убил твоего…

– Да, – кинула я. – Он убил Сережу.

– Это точно?

– Точно, – кивнула я.

– Какой кошмар. Из-за этого хакера?

– Сережа стал свидетелем встречи этого, как ты говоришь, хакера с какой-то вашей французской шишкой. Я не помню, кто еще был на том приеме.

– Там был наш будущий министр обороны, – пробормотал Андре после долгой паузы, и я замолчала, потрясенная открывшейся мне картиной.

Марко исчез из маминой квартиры, предоставленной ей питерским театром, хотя к моменту приезда полиции он всё еще лежал без сознания. Разобраться в этом нам так и не удалось, исчезновение Марко оказалось в чем-то похожим на то, как в свое время пропал Сережа, чье дело так же осталось официально нераскрытым. Хотя определенные результаты все же были достигнуты. На капсулах с инсулином были найдены отпечатки пальцев брата Андре, также у следствия возникли вопросы о том, как можно было изготовить такие великолепные подделки. Эти вопросы остались без ответа.

Несколько месяцев спустя было найдено тело Сережи. Его обнаружили случайно после того, как комиссар Трену неожиданно провел проверку в клинике Андре и установил, что к госпиталю приписана также и сторонняя научная кафедра анатомии местного медицинского университета, на базе которой студенты-медики проводили вскрытия. Среди множества научных «кадавров» нашлось и тело Сережи, помещенное в соответствующий пакет и промаркированное, как «Бернар Суше, 28 лет». Все так и осталось бы безызвестным, если бы в порядке рутинной проверки комиссар Трену не начал искать родственников Бернара Суше, оказавшегося мифическим персонажем. Такого человека вообще не существовало. Однако были документы, по которым мужчина завещал свое тело науке. Конечно, они оказались подделкой, и настолько качественной, что прошли все проверки. Меня это нисколько не удивило, я уже знала, как хорошо поставлен процесс изготовления подделок у Марко. Отпечатки пальцев на пакете совпали с теми, что нашли на капсулах, но сравнить их с пальчиками самого Марко оказалось невозможно, так как он никогда ранее не оставлял своих биометрических данных. Дело сдвинулось с мертвой точки, но пока не было закрыто.

Эпилог

Я помню момент, когда поняла, что все происходящее – правда, что все это по-настоящему, а не снится мне. А сны я видела часто. Это случилось почти через год после свадьбы, и я могу вспомнить этот момент с точностью до каждого ощущения. Утро было солнечным и теплым, и тонкие, похожие на рваные кружева облака только подчеркивали бездонную синеву неба. Мы с Андре тогда впервые вернулись во Францию после почти годового перерыва. Но началось всё не во Франции, а в Москве.

Какое-то время Андре отказывался даже говорить о том, чтобы вернуться во Францию даже ненадолго, и я не настаивала. Мы оба были похожи на израненных зверей, шрамы которых все еще болят, хоть и реже. Андре не хотел отвечать на вопросы полиции о Марко, он вообще не хотел говорить о нем и вел себя так, словно старшего брата никогда и не существовало. Это пугало меня, но я надеялась, что с годами это пройдет. Призраки исчезают только тогда, когда в них перестаешь верить.

Габриэль звонила отцу Андре, требуя повлиять на Андре. Она очень хотела, чтобы ее младший сын вернулся, умоляла хотя бы звонить ей время от времени, но Андре поступил с нею так же, как с Марко, – просто сделал вид, что ее нет. Габриэль не присутствовала на нашей свадьбе. На торжество приехали только моя мама, отец Андре и несколько моих друзей. Свадьба была скромной, но мы с Андре были этому только рады: на все предложения Владимира Рубина устроить грандиозное мероприятие отвечали отказом. Нам не хотелось ничего, кроме покоя. Андре оперировал, а после рабочего дня возвращался в квартиру, которую мы купили неподалеку от парка Горького, с красивым видом на реку. По вечерам мы ужинали, смотрели старые французские фильмы, русские гайдаевские комедии, шли гулять, если позволяла погода. Андре прооперировал ту девочку с изуродованным лицом – это была первая из подобных операций, проведенных в Москве, и я заметила, что после того, как ребенка выписали, Андре наконец успокоился, пришел к внутреннему согласию.