— Не то чтобы я это предлагал… — Глаза эльфа засветились еще ярче. — Но в наши места Снисходительные не сунутся.

— Думаешь, там одни люди? — скептически хмыкнул Макобер. — Снисходительные — не армия. Им не надо штурмовать города. Или леса. Один-два эльфа…

— А в нашей маленькой эльфийской деревушке… — веско начал Торрер, но Макобер оказался проворнее:

— …убийц отродясь не было. Верю. Но рискнешь ли ты, друг мой зеленоглазый, поручиться за всех эльфов?

Торрер отвернулся.

— Итак, — объявил Макобер, — идея провести остаток жизни в эльфийских лесах восторга у нас не вызвала. С кладбищем — оригинально, заманчиво, но…

— Несколько преждевременно, — поддержала его Бэх. — Слушайте, а мы не отобьемся?

Хагни скептически хмыкнул.

— Сомневаетесь, господин Моргиль? — возмущенно шмыгнул носом Торрер.

— Да отобьетесь, конечно, — заверил его Хагни. — Если в живых останетесь.

— Хм, замкнутый круг получается. — Философия неизменно вызывала у Торрера уважение. — А если у этого спросить?

— От этого мы уже отбились, — напомнил гном. — Но постоянно беречься от ядов, стрел и прочих прелестей?

— Особенно, конечно, от ядов. — Макоберу лишь чудом удалось сохранить серьезное выражение лица.

— Особенно, конечно, от оптимистов, — в тон ему бросил гном. — И что же нам остается?

— Примерно то же самое, что и любому из заказанных Снисходительным, — невозмутимо посоветовал Хагни. — Ничего. Именно поэтому Снисходительные и берут такие деньги за свои услуги. Впрочем…

— Ну-ну? — поощрил его гном.

— Можно попытаться пройти обратно по всей цепочке.

Гном довольно улыбнулся: Хагни почти дословно повторил то, что сам он предлагал накануне вечером.

— Не стоит ли тогда начать с герцога? — Бэх и сама не смогла бы объяснить, почему ей так не хочется соглашаться с тем, что предложит Хагни Моргиль. Но не хотелось ей этого отчаянно. — Откуда-то он ведь узнал о заказе.

— Едва ли он окажется в силах вам помочь, — иронично заметил Хагни. — Насколько я понял, до Его Светлости дошли одни слухи. Самым краешком. И укрыть вас ему негде. Даже если бы господин герцог поселил вас в своем дворце…

— О нет! — Торрера передернуло.

— У него клаустрофобия, — с серьезной миной прокомментировал Макобер.

— Клаустрофобия? — удивленно переспросил Хагни.

— Ну да, боязнь клаустров, — небрежно махнул рукой мессариец. — Но я и сам, откровенно говоря, не горю желанием провести остаток жизни во дворце. В лесу, кстати, тоже. Вообще, когда меня насильно привязывают к одному месту…

— В этом я вас понимаю, — нарушила молчание Мист. — Совершенно невыносимо. Казалось бы, и не нужно никуда, и хорошо, и тепло, а…

Под излишне внимательным взглядом мессарийца она замолчала.

— Тогда остается последний вариант. — Гном героически попытался вернуть разговор в практическую плоскость. — Пообщаться с заказчиком.

Бэх улыбнулась. Нет, в этом разговоре определенно было нечто фантасмагоричное. Нормальному человеку — скажем, Хагни — они должны казаться толпой умалишенных, загадочным образом приглянувшейся герцогу. Ночь. Двое убийц. И о чем они спорят — здесь, едва ли не посреди улицы!

— Прекрасная идея, господин гном, — вновь вмешался Хагни. — За одним «но». Его имя известно лишь Снисходительным.

— Так давайте его и спросим. — Мэтт кивнул на пленника.

— Главарям, а не конкретным исполнителям.

— Да, — помедлила Бэх. — Его я об этом уже спрашивала…

— Ой, а узнайте, кстати, сколько человек они должны были прикончить? — вдруг попросила Мист.

— Так сколько? — хмуро проговорила жрица.

— Всех, — лаконично ответил пленник.

Девушка благодарно погладила медальон:

— Уф-ф! Наверно, все. И ничего толком не узнали!

— Странно… — пробормотал Макобер.

— Что? — вскинулась Бэх.

— И господин Моргиль, и Мэттик уже готовы, как я понял, нестись в Майонту, докапываться там до бедных Снисходительных… Но ни тот ни другой так и не задали себе одного простенького вопроса. Хагни, я ничего не перепутал, Майонта ведь маленький городок?

— Более чем, — подтвердил Моргиль.

— Меньше Трумарита?

— Существенно.

— То есть едва ли в Майонте как минимум двое Снисходительных, а в Трумарите — ни одного?

— Скорее всего, — медленно согласился Моргиль. — Да, странно. Госпожа Бэх, а, пожалуй, это-то как раз и стоит узнать.

— Узнаем, — согласилась жрица. — Разве в Трумарите у Снисходительных нет своих людей?

— Есть, но мы их не знаем, — неожиданно пространно ответил пленник.

— А в Майонте?

— Есть.

— И уж их-то ты наверняка знаешь?

— Да.

— И расскажешь нам, где их найти?

Молчание.

— Кажется, он не понял, что ты задаешь ему вопрос, — предположил Торрер.

— Где мы можем найти в Майонте тех, кто работает на Снисходительных? Кто вами руководит?

На лице пленного появилось странное выражение, какое бывает у человека, когда он пытается поднять тяжесть, которая ему не по плечу.

— Отвечай!

— Бэх! — вскрикнул Макобер, но было уже поздно. По лицу убийцы прошла судорога, губы его в последний раз шевельнулись и застыли в жуткой неестественной гримасе.

Пленник был мертв.

Агарм, пять месяцев назад

Смерть могла прийти с минуты на минуту.

Зеркало уже стояло на треножнике. Несколько мгновений — и по нему побежали первые всполохи.

Лииль ждал. Рука чародея, крепко сжимавшая резной жезл из рога лерлана, едва заметно дрожала. Он успел привыкнуть к унылым пейзажам Бесплодных равнин, к тому, что ему открываются дали, одна мысль о которых раньше причиняла боль. Но так и не сумел привыкнуть к разговорам со смертью.

Не с Орробой, именовавшей себя богиней смерти, — ее приземистые серые храмы легко было отыскать почти в каждом городе. С самой смертью.

Эльф пока что не решил для себя, стоит ли верить скованному цепями и брошенному в недра царства Айригаля демону. Что-то в нем было глубоко неестественное, почти театральное. И вековечные страдания, и почерневшие от жара цепи (да любой ученик чародея знает, что магические оковы куда надежнее), и даже неизменное появление ровно в полночь.

Дурацкий розыгрыш? Представление для одного-единственного зрителя? Или Айригаль и впрямь склонен к дешевым театральным эффектам?