Он подёргал себя за рукав.

– Крепкая, – сказал дядя Саша.

– Да, мои милейшие. Такая крепкая, что сучками не порвёшь. С обувью сложнее. Можно сшить мокасины, но они быстро прошоркиваются, поэтому я начал делать себе деревянные сандалии. В них хорошо ходить по камням. А по этому лесу давно хожу босиком. Так Серебренцев, значит, прилетел за своим золотишком?

– Да, – ответил дядя Саша. – К сожалению, в Институте времени у него был сообщник, Сергей Мурзков. – Об Арнольде дядя Саша тактично умолчал.

– Не знаю такого, – сказал Бен, – а может, за эти годы забыл. Серебренцев коварен. Я считал его своим другом, но он не нуждается ни в друзьях, ни в помощниках.

– Абсолютно, – вставил внезапно Арнольд.

– Да, мой милейший, – продолжил Бен. – Он понял, что я узнал о его прелестном золотишке. Тогда он сказал мне, что измерил эту любопытную находку, провёл химический анализ и даже снял несколько голограмм для Музея минералогии. Наш лагерь был совсем рядом, ведь целью было исследование Сибирского континента. Отсюда мы летали на север, в болотистые равнины, туда, где в наше время Восточно-Сибирское плоскогорье. Мы были на Большом Кузбасском озере, ходили по его заросшим берегам. Были на вулканическом кольце – знаете полукруг от современного нам Ташкента и Алматы почти до Караганды? И всякий раз, возвращаясь, Серебренцев под разными предлогами шёл к своему золоту. Алчность съела его сердце. В тот раз мы были на Чу-Сарысуйских морях-озёрах. Часть из них соединяется с морем, а часть – пресные озёра, связанные широкой рекой. Вот на берегу большого пресного озера он и оступился, когда здоровенный лабиринтодонт схватил его за ногу. Челюсти твари не очень сильные, но зубы многочисленные и крепкие. Буквально срезал мышцы до кости. Спасти ногу не удалось. Наложив жгут, я отправил на станцию сообщение, что у нас чрезвычайное происшествие, там дежурил Серёга Голуб. Нужно было срочно сворачивать лагерь. Серебренцев чувствовал себя неважно, но после обезболивающего пришёл в себя. Он попросил принести нож, который оставил там, возле золотого самородка. Согласно протоколу, ничего нельзя оставлять после себя. Когда я отошёл, он только помигал мне на прощание сигнальным фонарём. Так старина Бен остался здесь с ножом и безо всякой возможности связаться со станцией.

– Он сообщил, что ты погиб, – сказала Жанна.

– Вот я и стал героем на Земле и на этой же Земле одиноким отшельником. За двести девяносто миллионов лет до своего появления на свет. Однако же, – тут Бен расхохотался, – я выкинул с Серебренцевым милую штуку. Старина Бен стёр этот самородок в пыль и утопил в озере. Мне потребовались годы, но я был очень зол и настойчив.

– Так вот куда он делся, – сказал дядя Саша. – Кажется, Иван очень рассердился, не найдя его. Он имел на него грандиозные планы.

– Ах, твои слова так мне по сердцу. – Бен прыгал и приплясывал, радуясь своей удачной шутке. – Представляю физиономию Серебренцева! Ах, как жаль, что я этого не увидел!

За небольшой, но плотной рощицей вальхий, явно посаженных для маскировки самим Беном, открывался небольшой грот, с внешней стороны огороженный стеной частокола из заострённых брёвен; снизу его укрепляла каменная насыпь. Подойдя к частоколу, Бен вынул три бревна, и образовался проход.

– Обычно закрываю проход шкурой, – сказал он, – но, увидев ваше приземление, принял меры предосторожности.

Изнутри частокол оказался оштукатуренным глиной, сверху пробито несколько отверстий для дыма, а сбоку обнаружилось небольшое оконце, затянутое непонятным материалом.

– Это крылья меганевр, гигантских родственников стрекоз, – объяснил Бен удивлённой Лизе. – Они тут просто гиганты, каждое крыло сантиметров сорок. К тому же эти стрекозы съедобные. Проходите, располагайтесь.

Обстановка в пещере была спартанская. Каменное ложе с подстилкой из сушёного мха, сверху – уже упомянутое одеяло из шкурок земноводных и хвои. Рядом стояли три копья: два – с кремнёвыми наконечниками, одно – с острым обожжённым на костре деревянным концом. Между постелью и выходом находился очаг, окружённый камнями. С двух сторон от очага были вбиты столбики с вертелом, сделанным из большой жерди.

Неподалёку Бен разложил нехитрую посуду: плоский камень, похожий на поднос, большой камень с углублением посередине для кипячения, плохо слепленную глиняную тарелку и два стакана, напоминающих бамбуковые. Там же стояла небольшая глиняная четвероногая фигурка, похожая не то на коня, не то на верблюда. Стены пещеры были увешаны серыми шкурами местных земноводных, а у входа лежала корзина из прутьев, полная странных подушечек из сушёных листьев. Когда Лиза решила посмотреть, что в этих подушечках, то наступила на небольшой бурдюк с водой, который не заметила раньше.

– Угостить могу только напитком из хвои вальхий, – сказал хозяин Лизе, повесив бурдюк на стену, чтобы никто не мог его затоптать. – Невкусный, как заваренная сосновая хвоя, но витаминный.

– Спасибо, я просто воды попью.

– Да, – грустно сказал Бен, – тут не слишком богатый выбор. Нет фруктов и овощей, правда, корневища некоторых черновиевых и паракаламитов дают крахмал. Ещё корни уфадендронов похожи на гигантский сельдерей. В них тоже есть запас крахмала, но нужно вываривать алкалоиды, иначе горчит. Сушёные листья, на которые ты, Лиза, обратила внимание, – с крахмальной начинкой. Старина Бен называет их пирожками наоборот – мука внутри, а начинка снаружи. Сладкого нет, это меня очень расстраивает, зато зубы в порядке. – Бен улыбнулся. – О молоке и думать нечего. Млекопитающих тут, как вы знаете, пока не завелось. Обычный рацион – рыба, мясо мелких земноводных, жареные насекомые и каша из крахмальных шариков.

– Сухарей бы и лимонного сока, – пробасил Арнольд.

– Садись на подстилку, укройся одеялком, – сказал Бен, криво улыбаясь, – и подожди двести миллионов лет, когда появятся дикие лимоны и зерновые.

– Как долго нам подниматься? – приступил к деловому разговору дядя Саша.

– Зависит от погоды, полтора-два дня, – сказал Бен. – Ручьи есть, одного моего бурдюка с водой нам хватит. Нужен небольшой запас провизии. Если успеем поохотиться сегодня, то выйдем завтра с рассветом. У нас есть три копья и трое мужчин.

– Я ногу натёр, – простонал Арнольд.

– Арнольд, – презрительно сказала Жанна, – о тебе речи не было.

– Я тоже должна пойти на охоту! – потребовала Лиза.

– Какая боевая, – усмехнулся Бен. – Конечно, пойдёшь. Старина Бен покажет тебе настоящую охоту пермского периода. Отправляемся немедленно. Здесь время бежит так, что лишний раз зевнуть некогда. Стемнеет быстро.

Жанне и дяде Саше достались копья с кремнёвыми наконечниками, а себе Бен взял с обожжённым концом. Уходя, он вынул из котомки кусок грязи и бросил Арнольду.

– Это глина с измельчённой хвоей вальхии и ядом большого норного паука. Отличное средство от ран и мозолей.