— Без каноника не обойтись, — возразил майор. — Болен он там или нет, а придется брать с собой. А может, капитан нащупал какой–то узелок и распутывает его?

— Позвонил бы, — заметил Левицкий. — За девять часов так или иначе, а успел бы сообщить.

Трегубов встал.

— Следует уладить некоторые формальности, — объяснил он. — Разрешение прокурора на обыск, ну и пригласить представителя управления по делам церкви. Вы обедали, лейтенант? — повернулся он к Ступаку.

Год был не очень–то сытный — первый послевоенный год, — и лейтенант мог перекусить только в управленческой столовой, а она работала до девяти. И все же Ступак отказался, хотя и невольно проглотил слюну.

Трегубов догадался.

— Давай, лейтенант, давай. — Взял его за плечо: — Пойдем, у меня есть НЗ — накормлю.

Дальше отказываться было неудобно, тем более что впереди долгая ночь, и кто его знает, как все обернется…

После часу ночи две оперативные машины остановились у переулка возле собора. Отец Валериан вылез в сопровождении чекистов в штатском. Ступак взял у него ключ и открыл тяжелые, кованые двери. Они даже не скрипнули, петли регулярно смазывали — в соборе был хороший хозяин.

Каноник включил свет. Несколько лампочек осветили центральную часть собора. Хоры и купол скрывала темнота, темно было и в притворе, и в боковых закоулках, и Левицкому все время казалось, будто на него из темноты смотрят десятки суровых лиц — смотрят и осуждают. Пожал плечами, словно сбрасывая с себя какую–то тяжесть, и подозвал каноника.

— Вам уже сказали, — начал он, глядя прямо в глаза священнику, — почему мы вынуждены поступить именно так и что наши действия не имеют целью осквернить храм. Надеемся на вашу искренность и желание всемерно содействовать органам власти.

Отец Валериан ощетинился.

— Я протестовал и протестую против этого незаконного акта, — зло сказал он, — и буду жаловаться!

— Законный он или незаконный, судить не вам! — резко ответил полковник. — Вы имеете право жаловаться, но сможете это сделать только завтра, вернее, — он взглянул на часы, — сегодня днем.

— Я очень болен, — начал каноник, — поднимать с постели больного человека негуманно.

— Наш врач не нашел у вас никаких болезней, — вмешался Трегубов. — Он считает, что эта прогулка не повредит вам. Скажите, — вдруг спросил он, — есть ли под собором подвал?

Каноник выдержал его пытливый взгляд.

— Только усыпальница под алтарем.

— Можно посмотреть?

— Прошу.

Трегубов сделал знак подчиненным, чтобы начинали, а сам с Левицким проследовал за каноником.

В усыпальницу было проведено электричество, и отец Валериан включил свет. Смотрел с нескрываемой иронией, как шарили непрошеные ночные гости — ощупывали все гробницы, выстукивали каменные стены. «Ищите, голубчики, ищите, тут сам дьявол ничего не найдет, не то что вы…» Сел на ступеньку и демонстративно углубился в молитвенник.

Через час обыск закончили, и старший группы доложил Трегубову, что ничего подозрительного, тем более каких–нибудь следов капитана Кирилюка, в соборе не обнаружено. Трегубов отвел Левицкого в сторону.

— Придется извиниться и отпустить попа, — поднял он правую бровь.

— Не нравится он мне, — признался Левицкий, — слишком уж спокоен. Переборщил святой отец. Или действительно нервы у него железные…

— Но ведь доказательства… Где доказательства? Можете идти… — Трегубов махнул старшему группы. — И вы тоже, — отпустил он представителя управления по делам церкви. — Мы сейчас выйдем.

В соборе стояла такая тишина, что было слышно, как каноник листает страницы молитвенника. Левицкий и Трегубов отошли на середину церкви и разговаривали шепотом.

— Может, напрасно так поступили, — засомневался и Левицкий. — Кирилюк мог выйти из собора вслед за каноником, и с ним что–нибудь случилось…

— Несчастный случай? — улыбнулся Трегубов. — Исключено. Если бы в городе что–нибудь случилось, я бы знал. Что у вас, лейтенант? — обернулся он к дверям.

Левицкий посмотрел туда же и увидел Ступака, делавшего какие–то знаки, Понял: лейтенант не хочет привлекать внимания каноника — и слегка подтолкнул Трегубова к притвору.

— Вот… — Ступак осторожно развернул клочок газеты я показал два обыкновенных автоматных патрона. — Нашли тут рядом, в сарайчике.

— Ну и что же? — не понял Трегубов. — Мало ли их тут валяется!..

— Свежесмазанные… — возразил лейтенант. — Кто–то потерял совсем недавно.

— Где сарайчик? — заинтересовался полковник. — Проводите нас туда.

В сарайчике хранились дрова. Распиленные и нарубленные, они были сложены аккуратными штабелями у задней стенки. Тут же стояли козлы, валялся топор. Левицкий машинально поднял его и провел пальцами по лезвию. Видно, давно уже не пользовались им — выщерблен и затуплен, с пятнами ржавчины.

— Вот тут нашли. — Ступак посветил фонариком у входа. — Конечно, этого добра после войны всюду хватает, но будто вчера потеряны…

— Как попали сюда? — полюбопытствовал Трегубов.

— Для сержанта Батаева это не замок.

— Надо было взять ключ у каноника, — не одобрил Трегубов, — а впрочем… — равнодушно махнул рукой. — Сухо тут, опилки… Патроны и закатились… — Он постоял на пороге, ощупывая сарай ярким лучом фонарика. Ощупал даже потолок — добротный, из крепких досок. Подошел к сложенным у стены дровам, потрогал я даже зачем–то понюхал полено. — Сухие, — сказал он, — как у хороших хозяев. — Взял у Левицкого топор, поставил торчмя полено, тюкнул. — Таким топором не порубишь. — Отодвинул козлы к выходу, сел, похлопал рядом, приглашая Левицкого. — А ну, ребята, — направил он луч фонарика на большую кучу дров в углу, — раскидайте их.

Ступак с сержантом принялись за работу. Трегубов, внимательно наблюдая, как пролетали мимо них поленья, пояснил Левицкому:

— Нарубили их уже давно — сухие, даже звенят, — а сложить не удосужились…

— Лето, — заметил Левицкий, — зачем теперь дрова? В городе газ и…

— Для настоящего хозяина, — кивнул Трегубов на кучу, — это — как ножом по сердцу. Вон какие штабеля выложили, крыша без единой щелочки, пол каменный, а топор ржавый и зазубренный. Не по–хозяйски это…

Левицкий понял ход мыслей Трегубова.

— Думаете… — начал он.

— Не знаю… — перебил тот. — Но подозрительно.

Трегубов сидел на козлах в удобной позе и не отрывал взгляда от кучи дров, которая все уменьшалась. Наконец не выдержал, вскочил и принялся помогать Ступаку. Отбросив последнее полено, чуть не лег на пол, выгреб из угла толстый слой опилок.

— Так я и знал! — крикнул радостно. — Приведите, лейтенант, попа.

Левицкий присел рядом с Трегубовым. Тот провел пальцем по едва заметной щели в полу, сдул опилки. Возле самой стены в каменном полу было кольцо. Трегубов потянул за него, но безуспешно. Уперся коленом в стену, напрягся — крышка не поднималась.