Он обернулся и, собрав лоб складками, проговорил:

— Ты никогда не была в Палермо?

Это было неожиданно и совершенно не вносило ясность в ситуацию.

— Не довелось, — с недоумением ответила я. — При чем здесь Палермо?

— Значит, не посещала монастыря капуцинов и не знаешь, что под ним в катакомбах обитают тысячи мертвецов.

Говорил он спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся. Так, будто рассказывал об уютной кофейне в центре города.

— Мертвецы лежат и висят там вдоль стен, захороненные на виду у всех. В Средние века монахи обнаружили, что в подземельях монастыря хорошо сохраняются тела покойников, и стали хоронить там братьев. Знатные сицилийцы тоже хотели войти в вечность не тленным прахом, а сохраненным телом, и за изрядную мзду получили право на погребение рядом с монахами. Так помимо коридора монахов в катакомбах появился коридор священников, коридор профессионалов, мужчин, женщин, девственниц и детей.

Сирин сел на табуретку, зажал руки между колен, глядя на поднимающийся над чашкой с кофе пар. Очки его запотели. Он снял их и снова протер концом полотенца.

— Но самой большой достопримечательностью катакомб является тело Розалии Ломбардо. Оно хранится в часовне Святой Розалии.

Сосед говорил, сидя ко мне спиной, как будто не отвечая на мой вопрос, а словно беседуя сам с собой.

— Двухлетняя сицилийская девочка скончалась в начале прошлого века, и безутешная родня попросила доктора Альфредо Салафию забальзамировать ее тело. Прошло почти сто лет, а дитя до сих пор лежит в гробу, как живое. Я видел ее и был потрясен. Кажется, что она уснула. Я заинтересовался феноменом и выяснил, что доктор Салафия разработал метод сохранения органической материи, в корне отличный от того, что использовался раньше. Салафия отказался от применения мышьяка и ртути, пользуясь для бальзамирования тела раствором собственного изобретения. Туда входит формалин. Глицерин. Спирт. Соли цинка. Другие химикаты. Долго перечислять.

Он озадаченно почесал гладко выбритую щеку, изборожденную глубокими морщинами, и закончил:

— Да и не нужно тебе это. Теперь вернемся к твоему вопросу. Еще до рождения сына я много экспериментировал в этом направлении. И даже не подозревал, что мне самому это скоро понадобится.

Шумно выдохнул, помешал ложечкой в чашке кофе.

— Когда позвонили и сказали, что Алеша утонул, через десять минут я уже летел в Крым на вертолете Военной академии, а через два часа заносил в лабораторию тело моего мальчика. Я хотел повторить феномен Розалии Ломбардо.

— Надо сказать, у вас получилось, — пробормотала я.

— Мой мальчик, мой Алеша, — хриплым голосом проговорил он. — Я часто смотрю на сына и думаю, что это большое счастье, просто находиться рядом.

Он улыбнулся, и лицо его осветилось изнутри, словно включили лампочку.

— Алеша любит, когда с ним играют. У меня много дел. Я не могу уделять сынишке достаточно времени. Ты, Жень, заходи к нему, не стесняйся. Угощай сдобным печеньем, он его любит.

— Хорошо, — кивнула я, неловко пряча глаза, ибо боялась, что Сирин увидит в них охвативший меня страх.

Рядом со мной сидит опасный безумец. Помешанный. И я нахожусь с ним один на один в запертой квартире. И нужно мне было лезть со своими вопросами! Сирин поднялся с табурета, приблизился и пристально посмотрел мне в лицо, стараясь понять, как я реагирую на его слова. Рука его скользнула в карман, и я подумала, что это конец. Сейчас этот ненормальный достанет заточку, нож, сапожное шило, большой ржавый гвоздь, скальпель. Да мало ли что Сирин носит в карманах своих отутюженных брюк? Достанет и устранит как надоедливую любопытную кошку, сующую нос не в свои дела. А затем отнесет в большую комнату, разложит на железном столе, зальет чудо-раствором Салафии и создаст еще одну Розалию Ломбардо. В компанию к сыну, чтобы его Алеше не было скучно.

Не спуская с меня внимательных глаз, Сирин вынул из брючного кармана коробок и, гремя спичками, удалился в ванную. Я перевела дух — пока убивать не будет. Значит, можно пить кофе. Перерыв полки, пришла к выводу, что найти на них сахар невозможно. Зато я обнаружила связку ключей на брелоке с серебряным гоночным болидом. Сунув находку в карман, махнула рукой на сахар, залпом осушила свою чашку с горьким напитком и заглянула в ванную. Сегодня здесь было гораздо чище. Груда тряпок больше не валялась на полу, ванная выглядела вымытой, а отвратительный запах исчез. И даже закралась в голову мысль, а не пригрезился ли мне вчерашний кошмар после выпитого у Ольги вина? Может, не все так страшно? В голове всплыла женщина, бесплотной тенью двигавшаяся по темному коридору, и я снова не удержалась от вопроса:

— Викентий Палыч, что находится за соседней дверью?

— Черный ход.

— И часто ваши гости им пользуются?

Сирин кинул мрачный взгляд на меня и сдернул с носа очки.

— Им давно уже никто не пользуется, — проворчал он, часто моргая глазами. — Ключи потеряны. О чем ты говоришь?

— Не о чем, а о ком. О рыжеволосой женщине. Я видела, как ночью она прошла на кухню, а потом ее там не оказалось.

Удивленно вскинутая бровь была мне ответом.

— Понятия не имею, о ком ты. — Через пару секунд он вернул очки на место. — У тебя богатая фантазия.

Ну что ж, возможно.

— А зачем над дверью прибит деревянный черт? — не унималась я, решив разом узнать ответы на все мучившие меня загадки. — Он же кошмарный! Давайте его снимем!

— Черт принадлежал твоему отцу, я не стану его трогать.

— Какого лешего ему понадобилось прибивать это пугало над дверью?

— Максим тоже был человек с фантазиями, — он усмехнулся. — Должно быть, это у вас семейное. Не трогай черта, пусть висит. Как память.

— Скажите, пожалуйста, какая щепетильность, — пробурчала я.

— Если я ответил на все твои вопросы, я бы предпочел пойти к себе, — Сирин помешал ложечкой остывающий кофе. Затем подхватил чашку и медленно удалился.

Еще мне интересно, где прятался Викентий Павлович вчера ночью, но я не стану догонять соседа, чтобы прояснить ситуацию. Я и так узнала слишком много для того, чтобы оставаться в Питере. Срочно домой! В Лесной городок! В голове не укладывается. Представить себе не могу, чтобы взрослый представительный мужчина в очках и с почтенной проседью в волосах сидел, затаившись, в какой-то каморке и наблюдал за перепуганной девицей, которая мечется по квартире и разыскивает его! Сумасшедший дом!

После общения с Сириным простой и понятный Василий мне уже не казался таким уж назойливым, каким виделся раньше. Все. Хватит. Пусть Илья отвезет меня на вокзал. Я отправилась в комнату, наскоро причесалась, собрав на затылке хвост, слегка подкрасилась и, закинув на плечо сумку, устремилась на улицу, надеясь больше никогда не переступать порог этого дома.