— От тебя хорошо пахнет, — вздохнул Валентин, — ты пахнешь, как цветок дягиля.

Он попытался ее поцеловать, но ей было неприятно прикосновение его влажных губ, и она оттолкнула его. Он схватил ее крепче и прижал к себе. Эта неожиданная грубость окончательно пробудила Анжелику от сонного дурмана, сознание ее прояснились. Она пробовала вырваться, встать, но Валентин, задыхаясь, крепко держал ее обеими руками. Тогда она в ярости принялась бить его кулаками по лицу.

— Пусти меня, деревенщина, пусти! — кричала она.

Валентин наконец разжал руки, и она, соскользнув с сена, спустилась по лестнице во двор. Она была в бешенстве и в то же время испытывала какую-то непонятную тоску… Веселые крики, огни факелов прорезали ночь, они приближались к ней.

Фарандола!

Девушки и юноши, держась за руки, проносились мимо нее. Анжелику увлек за собой стремительный поток. В предрассветном сумраке фарандола текла по улочкам, перепрыгивала через ограды, перекатывала через поля. Опьянев от вина и сидра, танцующие то и дело спотыкались, падали друг на друга и хохотали. Фарандола вернулась на деревенскую площадь, перескочила через опрокинутые столы и скамьи. Наконец факелы погасли.

— Напиток! Горячительный напиток! — вдруг раздались требовательные голоса, и все принялись колотить в дверь дома синдика, который уже лег спать.

— Эй, хозяин, проснись! Надо подкрепить силы молодых!

Анжелике удалось наконец вырваться из цепочки танцующих, и она увидела странное шествие.

Впереди, разодетые, словно королевские шуты, что в старину живали при дворе, шли два комичных персонажа в расшитых мишурой костюмах, увешанных колокольчиками. Следом двое мужчин несли на плечах палку, на которой был подвешен за дужку огромный котел. Их окружали дружки с кувшинами для вина и кружками. За ними шествовали все жители деревни, которые еще держались на ногах; процессия получилась довольно внушительная.

Толпа бесцеремонно ввалилась в дом молодых.

Анжелика нашла, что они очень мило лежали рядышком на большой кровати. У молодой лицо было пунцовое. Однако оба охотно выпили горячее вино с пряностями, которое им преподнесли. Но тут один из мужчин, попьянее других, попытался сдернуть простыню, которой стыдливо прикрывались юные супруги. Молодой муж ударил его кулаком. Завязалась драка. Бедняжка новобрачная, вцепившись в свои простыни, истошно кричала. Анжелику со всех сторон толкали разгоряченные дракой парни, она задыхалась от тяжелого запаха вина и потных тел и, наверно, не устояла бы на ногах и ее затоптали бы, не окажись рядом Никола, который вытащил ее из этой свалки и помог выбраться из дома.

— Уф! — вздохнула она, очутившись на свежем воздухе. — Нет, не нравится мне эта ваша церемония. Скажи, Никола, а зачем молодоженам приносят горячее вино?

— Черт побери! Так надо же их подкрепить после брачной ночи!

— Разве это так утомительно?

— Говорят…

Он почему-то вдруг рассмеялся. Глаза у него блестели, черные кудри спадали на загорелый лоб. Она увидела, что он тоже пьяный, как и все остальные. Он вдруг протянул к ней руки и, пошатываясь, подошел совсем близко:

— Анжелика, знаешь, ты такая миленькая, когда говоришь об этих вещах… Ты такая миленькая, Анжелика…

Он обнял ее за шею. Она молча высвободилась и ушла.

Над опустевшей площадью поднималось солнце. Праздник кончился. Анжелика нетвердым шагом брела по дороге в замок, и ее одолевали горькие мысли.

Ну вот, сначала Валентин, а потом и Никола, оба они вели себя так странно. Сегодня она потеряла сразу обоих друзей. Анжелике казалось, что детство ее кончилось, и при мысли, что ей уже больше не бродить со своими приятелями по болотам и лесам, ей захотелось плакать.

Тут ее и встретили барон де Сансе и старый Гийом, которые отправились на розыски. Анжелика шла им навстречу неуверенной походкой, в разорванном платье, с соломинками в растрепанных волосах.

— Mein Gott!

— воскликнул потрясенный Гийом и остановился.

— Где вы были, Анжелика? — строго спросил барон.

Но старый солдат, увидев, что девочка не в силах отвечать, поднял ее на руки и понес в замок.

Расстроенный этим событием, Арман де Сансе твердо решил, что он должен во что бы то ни стало найти деньги и поскорее поместить Анжелику в монастырь.

Однажды в дождливый зимний день Анжелика, сидя у окна, вдруг с изумлением увидела на дороге, ведущей к подъемному мосту, утопающую в грязи многочисленную кавалькаду и подпрыгивающие на ухабах экипажи. Впереди ехали лакеи в расшитых желтым ливреях, за ними — кареты и повозка, судя по всему, с багажом, горничными и слугами.

На землю спрыгнули форейторы, чтобы провести упряжку лошадей через узкие ворота. Лакеи, стоявшие на запятках первого экипажа, тоже спрыгнули на землю и открыли лакированные дверцы, на которых красовался красный с золотом герб.

Анжелика стремглав сбежала по башенной лестнице и очутилась на пороге как раз в тот момент, когда во дворе какой-то разодетый сеньор, поскользнувшись на навозе, уронил на землю свою шляпу с пером. Изо всех сил огрев лакея палкой по спине, сеньор разразился проклятиями.

Перепрыгивая с одного камня на другой на носках своих элегантных ботфортов, он наконец добрался до входа, где на него с любопытством уставились Анжелика и кто-то из ее младших братьев и сестер.

Вслед за этим вельможей вошел подросток лет пятнадцати, одетый столь же изысканно.

— Но ради святого Дени, где же мой кузен? — воскликнул приезжий, оглядываясь с недовольным видом.

Увидев Анжелику, он закричал:

— Клянусь святым Илером, вылитый портрет моей кузины де Сансе! Точно такой я видел ее в Пуатье во время ее свадьбы. Вы не возражаете, детка, если вас поцелует ваш старый дядюшка?

Он приподнял ее и нежно поцеловал. Когда он снова поставил ее на пол, девочка два раза чихнула, настолько резок был аромат духов, который исходил от одежды сеньора.

Она потерла рукавом кончик носа и тут же мельком додумала, что сейчас ей досталось бы от Пюльшери, но не покраснела, так как ей не знакомы были чувство стыда или смущения.

С приветливой улыбкой она сделала реверанс гостю, догадавшись наконец, что это маркиз дю Плесси де Бельер, потом подошла поцеловать своего кузена Филиппа.

Юноша отпрянул и в ужасе взглянул на маркиза:

— Отец, неужели я обязан поцеловать эту… хм… эту юную особу?..

— Конечно же, молокосос, пользуйтесь случаем, пока не поздно! — воскликнул знатный сеньор и расхохотался.

Подросток осторожно коснулся губами круглых щечек Анжелики, а потом, достав из кармана своего камзола надушенный кружевной платочек, помахал им перед собой, словно отгоняя мух.