взревел мистер Левер, — если он не соглашается, то не получит от меня подарка, ни пенни! — И тут же подумал о том, что полностью зависит от честности аборигенов. Ящик с деньгами стоял в хижине у всех на виду. Они могли просто зайти и взять его. Территория, на которой он находился, не входила в состав ни английской, ни французской колонии. А черные на побережье и пальцем бы не пошевелили, чтобы помочь англичанину, ограбленному в глубинке, — а если бы даже пошевелили, все равно сделать бы ничего не смогли.

— Вождь спрашивает, сколько?

— Они мне нужны на два дня, не больше. Думаю, шесть человек мне хватит.

— Вождь спрашивает, сколько?

— Шесть пенсов в день и еда.

— Вождь не согласен.

— Девять пенсов в день.

— Вождь говорит, слишком далеко. Шиллинг.

— Хорошо, хорошо, — кивнул мистер Левер. — Пусть будет шиллинг. Вы все можете возвращаться домой, если хотите. Я сейчас с вами расплачусь, но подарка вы не получите, ни пенни.

Мистер Левер не ожидал, что его оставят одного, и его охватило грустное чувство одиночества, когда он наблюдал, как они уходят, понурив головы и сгорая от стыда, вниз по склону, на запад. Они шли с пустыми руками, но не пели. Один за другим, в молчании, его бывшие носильщики скрылись из виду, и бой вместе с ними, а он остался один с грудой ящиков, коробок, чемоданов и вождем, который не знал ни слова по-английски. Мистер Левер робко ему улыбнулся.

К десяти утра удалось набрать новых носильщиков. Он видел, что никому из них идти не хочется, но надо было идти, несмотря на жару, чтобы отыскать Дэвидсона до наступления темноты. Он надеялся, что вождь объяснил носильщикам, куда они пойдут, но точно знать этого не мог, их разделяла стена непонимания, и когда они двинулись вниз по склону на восток, он, можно сказать, шел один.

Их тут же поглотил лес. Лес обычно навевает мысли о девственной красоте, о могучей силе природы, но этот либерийский лес более всего напоминал бескрайнюю зеленую изгородь. Они шагали по тропе шириной с фут среди плотно переплетенных между собой лиан, веток кустарников, сухой травы. Не видно было никакой живности, разве что иной раз где-то над зеленым пологом пролетали большие птицы, громко хлопая крыльями и издавая звуки наподобие скрипа несмазанной двери. Перед глазами маячила зелень, зелень, и снова зелень. Они шли, шли, шли, и ничего не менялось. Утомляла не столько жара, сколько скука: приходилось заставлять себя о чем-нибудь думать, но даже Эмили не задерживалась в его мыслях больше чем на три минуты. Небольшое разнообразие в их тоскливый путь внес участок тропы, затопленный водой: мистер Левер преодолел его на спине одного из носильщиков. Поначалу ему не нравился сильный, горьковатый запах этих людей (похожий на запах еды, что подавали в детстве на завтрак), но постепенно он перестал обращать на него внимание и теперь просто не замечал, как они пахнут. Не тронула мистера Левера и красота больших бабочек, которые сидели у кромки воды, потом внезапно вспорхнули и зеленым облачком заклубились над землей. Чувства его притупились, осталась одна только скука.

Однако настроение его заметно улучшилось, когда носильщик, шагавший впереди, указал на прямоугольную яму, вырытую у самой тропы. Мистер Левер понял: Дэвидсон прошел именно здесь. Он остановился, заглянул в яму. Размерами она напоминала могилу для невысокого человека, только была гораздо глубже. Яма уходила вниз на добрых двенадцать футов, на дне стояла черная вода, а деревянная опалубка, которая не позволяла стенкам осыпаться, уже начала гнить. Поскольку вода закрывала только дно, не вызывало сомнений, что вырыли яму уже после сезона дождей. Конечно, в прежние времена мистер Левер, с чертежами новой драги и расчетами ее производительности, никогда бы не поехал на край света ради такой вот ямы. Он привык к большим промышленным производствам, огромным отвалам, черному дыму, вырывающемуся из высоких труб, запыленным коттеджам вдалеке, кожаному креслу в офисе, хорошей сигаре, крепким рукопожатиям вольных каменщиков, и вновь, как и в кабинете мистера Лукаса, подумал, что пал слишком низко. Получалось так, что он собирается начать серьезное дело с ямы, вырытой ребенком в заброшенном дальнем углу сада. Проценты, на которые он рассчитывал, таяли на глазах в горячем влажном воздухе. Мистер Левер покачал головой: негоже сразу впадать в панику. Яма не сегодняшняя, ее вырыли не один месяц тому назад, возможно, с тех пор дела у Дэвидсона пошли лучше. Здравый смысл указывал на то, что жила, на одном конце которой добывали золото в Нигерии, а второй находился в Сьерра-Леоне, проходит через Либерию. Даже крупнейшие месторождения начинались с такой вот дыры в земле. Компания (он говорил с директорами в Брюсселе) не сомневалась в успехе: они лишь хотели получить подтверждение Дэвидсона, что предлагаемая драга подойдет для местных условий. «Подпись — вот все, что мне нужно», — подумал мистер Левер, глядя вниз на лужицу черной воды.

Пять часов, обещал вождь, но прошло уже шесть, а они все еще шли. Мистер Левер ничего не ел, ему хотелось как можно быстрее добраться до Дэвидсона. Вот он и шел, невзирая на жару. Лес защищал от прямых лучей, но под зеленым пологом воздух застаивался, и на редких, залитых солнцем прогалинах было даже прохладнее, чем в тени. Во всяком случае, там хотя бы можно было дышать. В четыре часа жара пошла на спад, но мистера Левера начал терзать страх, что они не смогут найти Дэвидсона до темноты. Болела нога; прошлой ночью его укусила песчаная блоха. Ощущение было такое, словно кто-то держал зажженную спичку у мизинца. Наконец, в пять часов они наткнулись на труп негра.

На маленькой вырубке мистер Левер заметил прямоугольную яму, похожую на первую. Заглянул в нее и отпрянул, увидев фосфоресцирующие белки, уставившиеся на него из черной воды. Негра сложили почти пополам, чтобы запихнуть в слишком тесную для него могилу, кроме того, тело раздулось от жары. Кожа напоминала ожоговый пузырь, который только и ждал, когда же его проткнут иголкой. Мистера Левера замутило, на плечи навалилась усталость. Если б они успели вернуться в деревню до темноты, он бы дал команду поворачивать назад, а теперь оставалось только идти дальше. К счастью, носильщики тела не видели. Мистер Левер сделал им знак рукой, чтобы они шли вперед, и сам последовал за ними, спотыкаясь о корни и борясь с тошнотой. Он обмахивался солнцезащитным шлемом, его широкое полное лицо побледнело и блестело от пота. Ему еще не доводилось видеть брошенный труп.