Фирма «Юнкерс» тоже повела себя достойно. Речь идет о транспортном самолете «Юнкерс-390», который можно было использовать и в качестве бомбардировщика. Эта шестимоторная машина обладала чудовищной дальностью: с территории Германии «Юнкерс» с бомбами на борту достигал берегов США, а другой экземпляр смог, пролетев над территорией всего СССР и Китая, доставить немецкую делегацию в Японию. Все историки наперебой твердят, что «Юнкерс-390» был построен в двух опытных образцах. На самом деле этих машин, использовавшихся в первую очередь для полетов в Антарктиду, было не менее тридцати.

Подведем итог. Да, у Германии не было большого флота стратегических бомбардировщиков. Но для сброса атомных бомб, число которых исчислялось единицами, он был и не нужен. Гораздо важнее было качество самолета-носителя, а оно у немецких проектов было на высшем уровне. Для того чтобы организовать несколько эффектных взрывов, достаточно было опытных образцов тяжелых машин. Тем не менее ни одна из них так и не поднялась в воздух с атомной бомбой на борту. Почему?

Весной сорок пятого года власть фюрера была уже не столь безграничной, как ранее. Многие чиновники на местах и даже министры рейха считали военный крах нацистов неизбежным. Соответственно, они начали задумываться о жизни в послевоенной Германии. Не о жизни немецкого народа, разумеется, нет. Немецкий народ мог погибнуть, но собственную шкуру нужно было спасти.

Спасали разными путями. Некоторые – как, например, Гиммлер и Геринг – попытались установить контакты с западными союзниками и договориться о сепаратном мире. Не вышло – англичане и американцы боялись, что в таком случае их народы просто сметут свои правительства, а разъяренная Россия поможет им в этом. Кто-то втихомолку торговал евреями, спасая их от смерти в обмен на гарантии безопасности. Кто-то, как Шпеер, попросту саботировал приказы фюрера, например, о разрушении стратегически важных предприятий. Шпеер, кстати, не проиграл – благодаря заступничеству промышленников его после Нюрнбергского процесса посадили совсем ненадолго и сравнительно быстро выпустили.

В общем, в последние месяцы существования рейха вся верхушка страны была пропитана запашком предательства – мелкого и крупного. Почему не предположить, что в закулисный торг с англичанами и американцами не был втянут атомный проект?

Действительно, здравомыслящие люди в нацистском руководстве понимали, что одна и даже десять атомных бомб ход войны уже не изменят. Разве что отсрочат неизбежный финал, да к тому же сделают расплату еще более страшной. Поэтому пускать их в ход не имеет смысла. С другой стороны, атомные бомбы представляют собой прекрасный объект для торга – обязавшись саботировать их применение, можно выторговать жизнь и свободу не только себе, но и всей своей семье до десятого колена. Может быть, кто-то из эсэсовцев так и поступил?

Мне сразу вспомнились некоторые детали в рассказе Адольфа Ойке, которые первоначально ускользнули от моего внимания. Дело в том, что и после выпуска первых серийных атомных бомб они остались в ведении института «Аненэрбе». Для боевого использования нового оружия был сформирован специальный батальон 244, во главе которого встал отец моего собеседника. Подчинялся батальон лично Гиммлеру.

Совершенно очевидно, что без ведома Ойле-старшего саботировать проект было невозможно. Значит, если предательство действительно имело место, то он был в курсе и, конечно же, в доле. И тут я вспомнил, что мне сказали в Берлине, – в 1970-е годы старый эсэсовец вместе с женой вернулся в Баварию и спокойно доживал свой век, причем под собственным, а не вымышленным именем. Да его просто обязаны были схватить еще в аэропорту! Но не схватили. Почему? Откуда такая слепота немецкого правосудия?

Похоже, у старика Ойле были весьма серьезные и могущественные покровители, под крылом которых он мог не бояться ничего и никого. То есть, видимо, американцы. За что такая милость? Какую крупную услугу оказал солдат фюрера своим звездно-полосатым противникам? Ответ напрашивается сам собой.

Вопрос лишь в том, действовал ли Ойле на свой страх и риск или с ведома и одобрения Гиммлера. Точных сведений на этот счет у меня нет, но мне кажется сомнительным, чтобы оберштурмбаннфюрер пошел против своего шефа. В конечном счете, он был всего лишь винтиком, мелкой сошкой, которую всемогущий рейхсфюрер мог в любую секунду стереть в порошок. Да и выхода на иностранные спецслужбы у него не было. Значит, атомный шантаж был составной частью переговоров Гиммлера с западными лидерами? Возможно. А может быть, и нет. Может быть, рейхсфюрер СС предпочитал оставаться в тени, из-за кулис направляя действия своего подчиненного, чтобы не скомпрометировать себя перед фюрером.

Итак, как могла выглядеть история немецкого атомного оружия весной 1945 года?

В начале 1945 года первые атомные бомбы начали поступать в распоряжение специального 244-го батальона. Динамика их производства известна мне достаточно подробно – благодаря рассказам Ойле и кое-каким косвенным свидетельствам. В декабре 1944 года была изготовлена первая бомба; в январе – еще две, две в феврале, уже четыре в марте и всего одна в апреле, когда рейх агонизировал. Итого – 10 ядерных зарядов.

Какими аргументами оперировали Гиммлер и Ойле в беседах с фюрером, отказываясь применять эти боеприпасы, мне неизвестно. Возможно, они говорили о том, что в серийных образцах обнаружены некие недостатки, возможно, намеренно задерживали их в пути, а может, просто подделывали документы о сроках готовности той или иной бомбы – в последние месяцы своей жизни Гитлер уже не мог проверять всю исходившую от СС информацию.

Бомбы находились в Руре, где дислоцировался специальный батальон 244. Именно поэтому американцы так стремились его захватить в начале 1945 года, впали в такую панику во время Арденнского наступления немцев и так облегченно вздохнули в марте-апреле, окружив и взяв в плен немецкие войска в этом районе. После этого к ним в руки попали немецкие атомные бомбы…

Стоп-стоп, неувязочка получается. Немцы изготовили десять зарядов, янки получили три, куда же подевались остальные семь? Какая-то странная математика.

Лишь немного времени понадобилось мне, чтобы построить правдоподобную гипотезу о пути исчезновения семи атомных бомб. Скорее всего, они были эвакуированы на нацистскую базу в Антарктиду. Об этом сверхсекретном проекте я уже писал в отдельной книге. Здесь расскажу о нем очень кратко.

Причиной особого внимания нацистов к Антарктиде стали книги Готта и Вебера, которые предполагали, что на ледовом континенте находится прародина человечества, а может быть, до сих пор существует в подземных городах высокоразвитая цивилизация антарктов. Эти идеи очень понравились фюреру, а особенно – его заместителю Рудольфу Гессу. И в 1938 году к берегам Антарктиды была организована крупная полярная экспедиция под руководством капитана Ритшера.

Подготовка экспедиции к ледовому континенту началась в 1934 году. Именно тогда была создана специальная межведомственная группа А, в которую вошли представители «Аненэрбе», германского ВМФ и несколько известных ученых-полярников. Руководил группой А сам Рудольф Гесс, его заместителями были Готт и Ритшер от ВМФ. Флот, которым в ту пору командовал адмирал Редер, специально назначил в группу не самого титулованного своего представителя, чтобы не ставить под угрозу тайну, в которой шла подготовка экспедиции.