— Вам лишь бы издеваться, — вздохнул я.

— Я не издеваюсь, а милосердно избавляю тебя от иллюзий. Забудь о своем хваленом могуществе. Хаббу Хэна этим не проймешь. С ним, говорят, даже Король Мёнин о встрече сговориться не сумел. А что ж, очень даже может быть.

— Ладно. Скажите хотя бы, как я его узнаю? — устало спросил я. — Ну, если вдруг все-таки… На кого он похож?

— Если ты встретишь Хаббу Хэна, ты его ни с кем не перепутаешь, — заверил меня шеф. — В первое мгновение тебе покажется, что у него огненное лицо. Потом все встанет на место, и ты увидишь перед собой ничем не примечательного господина неопределенной наружности. Все остальные приметы тебе и знать-то незачем, а то будешь на каждого второго прохожего кидаться…

Я окончательно ошалел от таких подробностей.

— Огненное лицо — это как? Костер горит под тюрбаном?

— Не совсем. Человеческое лицо, черты которого вполне можно различить, но при этом — словно бы сотканное из пламени. Да ты не переживай, не ошибешься. Хабба один такой.

— Ну и дела, — озадаченно вздохнул я.

Мы немного помолчали. Я переваривал информацию, а шеф явно наслаждался моим замешательством. Его можно было понять: удивляться-то я пока не разучился, но давненько не глазел на него распахнув рот, чего не было, того не было.

— Словом, так, — заключил Джуффин. — Ищи Хаббу Хэна. От всех остальных обязанностей я тебя пока освобождаю, не до того сейчас. Не найдешь, придется уехать. Ничего страшного, будешь путешествовать в свое удовольствие, время от времени сможешь навещать нас, несчастных домоседов. Справишься с собой — добро пожаловать обратно. Но лучше бы ты нашел Хаббу. Не хочется мне пару дюжин лет куковать без заместителя.

— Мне тоже не хочется, чтобы вы без него куковали. Вернее, без меня, — хмуро сказал я. — Как-то некстати все это. Как в детстве, когда играешь во дворе, а тебя вдруг зовут обедать. И сколько не объясняй, что мы, дескать, только разыгрались, сейчас самое интересное начнется, а ничего не попишешь, обстоятельства неумолимы, надо уходить…

— В детстве, — проворчал Джуффин. — Можно подумать, оно у тебя закончилось… Ладно уж, ступай, горе мое. И для начала, так и быть, как следует выспись. У меня такое ощущение, что в настоящий момент тебя бесит только один человек. А я с этой напастью, будь спокоен, справлюсь.

— Два человека, — уточнил я. — Но ваш приятель Хабба Хэн, надо думать, тоже легко справится.

— Увидеть его во сне ничуть не проще, чем встретить наяву, — успокоил меня Джуффин. — Так что дрыхни спокойно, сэр Великий Магистр Ордена Зловещей Угрозы. Мы с Хаббой Хэном тебя не боимся.

Чего я не мог понять, так это с какой стати шеф так веселится. Но у меня не было сил разбираться в тонкостях психологии господина Почтеннейшего Начальника. Поэтому я дисциплинированно пошел спать и дрых, надо сказать, почти сутки кряду, причем не столько от усталости, сколько от нежелания возвращаться к жизни, которая внезапно стала трудным и весьма запутанным процессом. Что хорошо — никого я во сне не убил, даже ни единой завалящей хибары не сжег, Джуффин как в воду глядел.

Проснуться, однако, пришлось. Совершил я сей неразумный поступок после полуночи, но задолго до рассвета. Не то слишком поздно, не то чересчур рано — поди разбери. На краю постели спала леди Меламори, одетая и обутая. Лицо ее даже во сне казалось усталым и донельзя удивленным, из чего я сделал вывод, что она провела вечер в бесплодных попытках меня разбудить. Возможно, даже колдовала как-то, но не преуспела в похвальных своих начинаниях и, утомившись, свалилась рядом. Это, к слову сказать, было обидно. Но, в общем, не смертельно. Ее-то разбудить — пара пустяков, хоть и жестокий это поступок. Немного поразмыслив, я отложил зверства до рассвета, покинул спальню и отправился искать еду.

Еда обнаружилась там, где ей и положено было обретаться — на кухне. Я так и не решил, является моя трапеза ужином или все-таки завтраком, но умял все за милую душу. А потом вернулся в гостиную, налил себе камры, закурил и принялся грустить. Давно такой ерундой не занимался, но талант, как говорится, не пропьешь, все у меня превосходно получилось. К сожалению.

Сидел в гостиной собственного дворца сытый, отдохнувший болван с удавшейся практически по всем параметрам жизнью и грустил так, что половицы стонали. Очень продуктивное времяпрепровождение, кто бы спорил.

В тот момент я, конечно же, искренне полагал, что вся эта лафа скоро закончится. То есть буквально вот-вот, на днях. Хаббу Хэна я, понятно, не найду. Где это видано — искать человека и не хотеть его найти?! Теоретически я еще как-то мог себе представить, что такое бывает, но неплохо знал собственные возможности. Я просто устроен. Чего хочу, того уж хочу. А чего не хочу, того и делать не стану. Тем более искать. Значит — что? Значит — все, можно паковать дорожные сумки, хоть сейчас. Чего тянуть? Впрочем, нет, изо всех сил откладывать неприятности на неопределенное будущее — это, можно сказать, дело всей моей жизни. Самое любимое.

Но, зная Джуффина, я прекрасно понимал, что отсрочка будет не слишком долгой. Хорошо, если дюжину дней продержусь на ежедневных отчетах о неудачных поисках и фальшивом энтузиазме. А потом он сам меня в порт проводит или в корзину летающего пузыря затолкает. Еще и пирожков на дорожку соберет — и привет. Плакала моя распрекрасная жизнь.

Затяжное кругосветное путешествие дело неплохое, конечно, — для тех, кому не слишком весело дома. А мне в Ехо было так хорошо, как нигде и никогда прежде. Даже в самые трудные и нелепые дни можно просто выйти из дома, пройтись по узким улочкам Старого Города, любуясь разноцветной мозаикой мостовых под ногами, прислушиваясь к голосам и звукам флейт, принюхиваясь к запахам речной воды, меда и дыма, присесть на скамью, заказать кружку камры в трактире, лбом прижаться к холодной каменной стене — и, гляди-ка, можно жить дальше. Воздух Ехо — наилучшая пилюля от всех моих хворей, сладчайшее лекарство от бед. Как будто приворотным зельем опоил меня этот город, честное слово!

Зацепившись за идею приворотного зелья, мысли мои приняли совсем иное направление. Я вспомнил, как леди Теххи, с которой мы в ту пору были едва знакомы, подлила мне в питье это самое приворотное зелье, а оно почему-то подействовало на меня как яд.[13]С тех пор я знаю, каково быть мертвым, а в груди моей бьются целых два сердца. Одно — мое собственное, разбитое и каким-то чудом склеенное вновь, в самый последний момент, когда никто и не надеялся, а второе сэр Джуффин Халли отнял у моей собственной Тени, поскольку справедливо полагал, что без этой мышцы я не смогу продолжить существование. Трансплантация органов называется, и смех и грех… Хотел бы я знать, как она выглядит, моя бессердечная Тень, и как ей там теперь живется, ну да ладно, небось успеем еще познакомиться, какие наши годы.

Размышляя о безопасном для уроженцев этого Мира и ядовитом для меня приворотном зелье, я, разумеется, не мог не вспомнить суп Отдохновения. Понятная ассоциация. Считается, что суп Отдохновения — безобиднейшая штука, наши горожане его мало что сами ведрами жрут, дабы насладиться приятной расслабленностью членов и ума, но и детям дают. Не каждый день, конечно, только по праздникам, а все-таки. А для меня и, как впоследствии выяснилось, всех моих земляков суп Отдохновения — тяжелейший наркотик. Так плохо, как после порции этой дряни, мне никогда в жизни не было. Сперва, конечно, кайфовал, как дорвавшийся до героина подросток, потешал случайных свидетелей выпученными очами да безумными выходками, зато потом два дня пластом валялся, невзирая на знахарские познания опекавшего меня в ту пору Джуффина. То есть физические страдания благодаря его чарам быстро закончились, но открывать глаза я не желал, и думать ни о чем не мог, и ничего не хотел. Вообще ничего, даже пить, спать и в туалет. Как еще вдохи и выдохи делать себя заставлял, уму непостижимо…