Она ощутила прилив гордости. Гордости, и еще какого-то предательского чувства, которого никак не следовало бы допускать. Однако оно все равно присутствовало — неуемное желание добиться его одобрения. Заставить его ею заинтересоваться.

И полюбить ее?

Закрыв глаза, она попыталась справиться с этой слабостью, а ее голос продолжал литься, переплетаясь с чудесным аккомпанементом Мэллори.

Когда они закончили, тишина длилась еще несколько секунд, а потом все громко захлопали, а близнецы еще и закричали «браво». Она улыбнулась, довольная успехом, — и тут ее взгляд упал на Эдварда. Он уже не сидел, а стоял у двери гостиной.

Он читал какую-то записку, а лакей, который ее принес, уже выходил из комнаты. Дочитав послание, Эдвард перегнул листок пополам. Клер ожидала, что он повернется обратно к собравшимся, подойдет к ней… А вместо этого он убрал письмо в карман и, подойдя к Дрейку, что-то быстро и негромко ему сказал. Даже не посмотрев в ее сторону, он направился к двери и вышел из комнаты.

Ее плечи поникли, а ощущение гордости и радости исчезло. Возможно, полученное им сообщение было действительно важным и ему необходимо было уйти. Но неужели оно было настолько важным, что он не смог потратить еще одной минуты на то, чтобы с ней попрощаться? Или он вообще забыл о ее существовании, как только получил записку?

Какая она глупая!

Заставив себя улыбнуться, она посмотрела на Мэллори:

— Может, мы сыграем и споем еще что-нибудь?

Улыбаясь, Мэллори охотно согласилась.

Заставив себя допить остаток вина, Клер приготовилась веселиться, пусть это и потребует от нее невероятного напряжения всех сил.

— Где он? — вопросил Эдвард спустя почти два часа, войдя из морозной мартовской ночи в комнату, где было почти так же холодно, как и на улице, несмотря на горевший в камине огонь.

Старший из дежурных стремительно встал: было заметно, что он ожидал этого визита.

— Сюда, ваша светлость, — сказал он негромко. — Следуйте за мной, я проведу вас в камеру.

Кивнув, Эдвард прошел за дежурным. Их шаги гулко звучали на каменных плитах, которыми был выложен пол в военной тюрьме, расположенной почти в двадцати милях к юго-востоку от Лондона. Темное и холодное здание было весьма угрюмым, а свет от фонаря, который нес дежурный, отбрасывал причудливые тени на толстые гранитные стены.

Они прошли подлинному коридору мимо камер, в которых сидели военные, осужденные за различные преступления. Зазвенев ключами, дежурный отпер тяжелую железную дверь, которая вела в отдельную часть тюрьмы.

— Здесь у нас содержат особых преступников, — сказал он. — Тех, кого посадили за тяжкие преступления или деятельность против государства. Он тут.

Дежурный остановился и другим ключом открыл массивную деревянную дверь.

Широко ее распахнув, он указал на фигуру, лежавшую на узкой койке в углу комнаты. В камере царил дух отчаяния и застарелого пота, к которому примешивался более резкий, почти сладкий металлический запах, говоривший о чем-то гораздо более мрачном.

Подойдя к койке, Эдвард взялся за край одеяла и сдвинул его. Под ним на спине, со светлыми волосами, небрежно обрамляющими классически правильное лицо, лежал лорд Эверетт. Если бы из его узкой грудной клетки не торчала рукоять ножа, вокруг которого расплывалось громадное пятно уже темневшей крови, то можно было бы подумать, будто этот человек спит.

— Когда вы его обнаружили? — спросил Эдвард, разглядывая труп человека, которого в шпионских кругах знали под прозвищем Ле Ренар, то есть Лис.

— Сразу после того, как разнесли обед. Когда он не взял еду, мы зашли посмотреть, в чем дело, и обнаружили его вот в таком виде.

— И вы полагаете, что его убили? Он не мог заполучить нож и сделать это сам?

Дежурный решительно покачал головой:

— Нет, ваша светлость. Мы раз в несколько дней обыскиваем все камеры на предмет контрабанды и прочего. И потом, Эверетт не из тех, кто кончает с собой. Он был слишком большим трусом для этого, я бы сказан. Может, когда-то его и считали героем, но он был просто мерзким предателем.

«Да уж, действительно мерзкий предатель», — подумал Эдвард. Лжец и французский шпион, который когда-то пытал Кейда почти до смерти. Из-за Эверетта его брату до самой смерти придется терпеть хромоту и носить многочисленные шрамы. А если бы не яростная преданность жены Кейда, то он не смог бы оправиться и эмоционально. «Благодарение Богу за то, что у него есть Мег!»

Дежурный был прав. Эверетт был слишком большим трусом, чтобы покончить с собой. Тогда кто же его убил?

Причина убийства была совершенно очевидна. Эверетт обладал массой сведений — знал тайны, которые британское правительство уже больше года пыталось из него вытянуть. Только недавно этот человек заговорил. Видимо, совершившего это убийство не устроила внезапно возникшая болтливость Эверетта.

— Тем не менее он был потенциально полезным предателем, — отозвался Эдвард на последние слова дежурного. — Он мог бы сообщить нам новые важные сведения, если бы остался жив. Итак, если это не его нож, тогда чей же? У него сегодня были посетители?

— Никого не было. Как правило, к нему редко кто-то приходил, а за последние пару месяцев вообще никого не было. Он был здесь совершенно один, ваша светлость.

Эдвард скептически выгнул бровь:

— Очевидно, что не совершенно один, раз в какой-то момент сегодня кто-то зашел к нему в камеру и убил ударом ножа. И я должен добавить, что у этого кого-то был не просто доступ в камеру, но и ключ от нее, если то, что вы мне рассказали, соответствует истине.

Тюремщик побледнел и хмуро посмотрел на свои ключи.

— Никто из моих людей такого не сделал бы.

— Возможно, вы не так хорошо знаете своих людей, как вам казалось. Когда Эверетта в последний раз видели лживым?

— Насколько я знаю, этим утром. Один из охранников упомянул, что Эверетт пожаловался на то, что ему не дают читать газеты.

— Тогда я хочу получить список всех тех, кто сегодня входил в тюрьму и уходил из нее, начиная с утра. И я имею в виду именно всех, начиная с вашего полковника и кончая самым жалким работником. В этом списке должны быть все гражданские лица, правительственные чиновники, даже мальчишка, который приходит вынести отхожие ведра.

Дежурный кивнул.

— Мне надо выяснить, не видел ли кто-то чего-то необычного, или не заметили ли кого-то, кто бы входил в эту часть тюрьмы или выходил из нее. Все люди, которые дежурили утром, еще здесь?

— Некоторые из них — да.

— Хорошо. Найдите сначала их, а потом отыщите остальных, особенно того охранника, который этим утром разговаривал с Эвереттом. Я хочу опросить его и остальных лично. Полагаю, у вас здесь найдется комната, где я мог бы разговаривать с этими людьми?