директором этого дворца-музея человека, который не испытал того, что испытали люди, когда шла кровавая ломка страны, когда разваливался Союз. Потому что я рассказывал бы детям, что Союз разваливался под песни и пляски, под радость, под удовольствие. Люди хотели этого изменения, и вот оно наконец пришло.

Я позвал бы туда самых продвинутых историков и педагогов. Актеров, певцов. Андрей Макаревич замечательно пел бы свои песни, а между ними рассказывал бы о том, что напрасно мы взяли Крым.

А что можно было бы услышать на этих мероприятиях?

Например, Леонид Кацва сказал бы о том, кто воевал на самом деле в Великой Отечественной войне, такое: «…Великую Отечественную войну выиграли граждане многих государств, в том числе, как это ни удивительно для вас будет звучать, государство Украина».

То есть уже тогда, когда мы воевали с фашистами, было государство Украина.

А вот, например, какой мог быть диалог, если бы на одной из лекций помощник депутата Мария Катасонова задала бы вопрос помощнику мэра города Евгения Ройзмана Игорю Грому.

«Мария Катасонова: Вот вы говорите о патриотизме, мы слышали, что, оказывается, патриотизм воспитывать не нужно. Вот помощник Евгения Вадимовича заявлял о людях, которых сожгли в Одессе, следующее: „Путиноидов сожгли, туда им и дорога“.

Евгений Ройзман: Фамилию назовите, пожалуйста.

Мария Катасонова: Игорь Гром.

Евгений Ройзман: Послушайте. Во-первых, я вам не верю, для начала. Я вам не верю, потому что вот Гром здесь, и вы могли бы у него спросить. Что касается ваших вопросов… У меня на самом деле есть непонимание: или вы бессовестные циники, или вы просто дебилы. И когда вот я разберусь, я буду действовать соответственно». (аплодисменты в зале.)

Судя по этому ответу, можно сделать вывод, что господин Ройзман считает всех, кто думает не так, как он, либо циниками, либо дебилами.

А потом я пригласил бы политолога Александра Баунова, который рассказал бы, что «Олимпиада в Сочи, которая должна была стать символом открытой цивилизованной России, превратилась в символ обратного».

И, конечно же, я пригласил бы российского журналиста Антона Красовского, который рассказал бы нам о том, чем отличается «сторона добра» от «стороны зла». Мне было бы очень важно внедрить это понимание в сознание тех, кто посещает наш дворец.

«Сторона добра» — это некая сила, которая живет не по понятиям, а по правилам добра. И эта сторона говорит: «Вы разделите наши законы, наши правила, вы доверьтесь нашим представлениям о добре, наши представления лучше ваших, у нас есть доказательства, к нам бегут, а не к вам. К нам едут ваши граждане, а не к вам. Все, что сделано в этом мире сейчас, сделано у нас. Все, что находится, вся сила, которая есть сейчас у вас, включая ядерное оружие, оно украдено вами. У нас. Как это было, как мы помним, да? После войны».

И это тоже попало бы в сознание этих детей, которые туда будут приходить и приходят.

И еще много людей можно пригласить в мой прекрасный музей-дворец. Художников, организаторов выставок. Например, Марата Гельмана, мы уже говорили о нем ранее. Это продвинутый галерист, который очень определенным образом видит нашу страну и ее историю. И излагает свое видение, например, в курсе, который называется «Культура как политика». Я бы пригласил одну из самых известных в мире политзаключенных — Надежду Толоконникову, это тоже потрясающе, и истории Pussy Riot был бы посвящен отдельный урок в рубрике «Культура как политика». Я бы объяснил ребятам: Pussy Riot — это культура, но это не просто культура. Это культура, которая является политикой, влияет на политику, влияет на сознание…

Интересно, что в это время происходило бы в сознании этих молодых людей, не обремененных большими знаниями и получающих информацию только в заданном направлении, только под этим углом, только с этим зарядом?..

Прошло время. Мой дворец работает. Работает успешно. Практически все бесплатно для тех, кто туда приходит. Особенно для детей. И вот они вырастают. Им становится по 18, по 20 лет. Они знают, что из их региона — а я бы это им объяснил — вышли замечательные люди, такие как Александр Попов — изобретатель радио, Игорь Курчатов — великий ученый, Малинин — певец, Григорий Александров — режиссер, Костя Цзю — спортсмен, и многие, многие другие. То есть достаточное количество выдающихся и известных людей для ощущения мощного внутреннего самосознания, осознания своей самостоятельности. «Вот он наш регион, наш Урал. Мы же знаем, что Демидовы, которые здесь начинали лить пушки, отдавали их Петру, который эти пушки использовал для завоевания чужих стран…» Это правда? Важно, как я эту правду буду подавать.

И постепенно у ребят вызреет ощущение: «А зачем нам вообще нужна Москва? Она далеко. Мы можем жить прекрасной жизнью здесь, у себя. У нас есть все — золото, медь, уран. У нас есть промышленность».

Мало того, это ведь не просто возникшая у меня фантазия, не абстрактная идея. Она уже существовала совсем недавно. Бывший губернатор Свердловской области Эдуард Россель предлагал создать Уральскую республику, и даже областные депутаты поддержали эту идею. Более того, был уже разработан вариант уральской валюты, «уральский франк», а в 1997 году эти самые уральские денежки номиналом 1, 5, 10, 20 франков были выпущены в обращение на металлургическом заводе в городе Серов — ими можно было расплачиваться в заводских магазинах, столовых и буфетах.

Другими словами, постепенно, с детства, в течение десяти, двенадцати, может быть, пятнадцати лет я сумел бы внедрить в сознание молодых людей то, что они могут и должны жить абсолютно самостоятельно и что жить они будут намного лучше, чем когда они жили в этой огромной коммунальной, бессмысленной «квартире» под названием Российская Федерация.

Что было бы потом? А потом эти выросшие молодые люди спортивного вида, не имеющие представления о том, какова в действительности история их страны, решили бы выступить за свою самостоятельность, за независимость. Покрышек, благо, много. Бейсбольные биты есть.

И начались бы протесты. Борьба за независимость. Появились бы неизвестные снайперы, которые стреляли бы в одних и в других.

А что центральная власть? Ее не слышат. Не хотят слышать. И не могут услышать.

Сначала власть попыталась бы в политическом диалоге разрешить проблему.

Но уже выросли люди, с которыми разговаривать на этом языке невозможно. Они не понимают, о чем идет речь. «Какая страна, какая история, что вы говорите, какое завоевание, какой героизм? Вы что? Мы хотим жить здесь. Мы имеем право здесь жить и пользоваться сами тем, что