- Могу представить, сколько лжи они понарассказывали.

- Так ты всегда был таким дерганным?

- Какая тебе разница?

Она остановила его.

- Потому что я пытаюсь понять, что сделало тебя таким. Ты настолько закрыт, ты же почти человек.

Ее ответ ошеломил его.

- Я не человек, мисс Деверо. В случае если вы не заметили, я один из проклятых.

- Детка, открой глаза и оглянись. Мы все прокляты, так или иначе. Но проклятый - далеко не мертвый. А ты живешь так, как будто уже умер.

- В самую точку!

Она прошлась жарким, оценивающим взглядом по его великолепному телу.

- Для мертвеца ты в потрясающей форме.

Его лицо ожесточилось.

- Ты меня даже не знаешь.

- Нет, не знаю. Но вопрос в том, знаешь ли ты себя сам?

- Только я и знаю.

И этот простой ответ объяснил все, что она пыталась узнать.

Он одинок.

Она хотела бы утешить его, но интуиция подсказывала, что лучше дать ему чуть больше пространства. Он не привык общаться с людьми, в отличие от нее… хотя опять же, только с некоторыми.

Бабушка Флора, цыганка-прорицательница, всегда говорила, что Табита несется к людям как товарный поезд, снося их с места.

Она тяжело вздохнула, когда он отступил от нее еще на один шаг.

- Между прочим, сколько тебе лет?

- Две тысячи сто…

- Нет, - перебила она. - Не годы Темного Охотника. Сколько тебе было, когда ты умер?

Она почувствовала, как его окатила волна глубокой боли.

- Тридцать.

- Тридцать? Боже, а ты ведешь себя, как старый, сморщенный чернослив. Неужели никто не смеялся там, откуда ты родом?

- Нет, - просто ответил он. - Смех не дозволялся и не поощрялся.

До нее дошел смысл его слов, и она задохнулась, вспомнив шрамы, увиденные на его спине.

- Никогда?

Он не ответил. Вместо этого, продолжил подниматься по ступенькам.

- Теперь я должен отдохнуть.

- Подожди, - бросившись вверх по лестнице, становясь рядом с ним и мешая пройти. Она повернулась лицом к нему.

Табита чувствовала его смятение. Боль. Смущение. Она знала только, как ненавистен этот мужчина для других. Может быть, он заслужил это, но в глубине души она была не уверена в этом.

Без причины, люди не закрываются от всего мира. К счастью, никто не был таким стоиком.

И в этот момент, она поняла кое-что. Это его защитный механизм. Она становилась наглой и буйной всякий раз, когда была не в духе или чувствовала неловкость.

Он же становился равнодушным. Официальным.

Это было его фасадом.

- Извини, если что-то сказанное мной, задело тебя. Мои сестры часто говорят, что я умею мастерски обижать людей.

На его губах заиграла улыбка, и если она не ошиблась, его глаза даже слегка потеплели.

- Я не обижен.

- Хорошо.

Валериуса охватил соблазн остаться здесь и поговорить с ней, но от этой мысли ему стало неловко. Он не тот тип людей, с которыми можно спокойно поболтать. Даже когда он был человеком, его разговоры были посвящены военной тактике, философии и политике. И никакой болтовни.

Беседы с женщинами были еще немногословнее, чем с мужчинами. Он даже толком не разговаривал с Агриппиной. Они обменивались фразами, но никогда она не делилась с ним своим мнением. Просто соглашалась с ним, выполняя то, что он просил.

У него возникло ощущение, что Табита ни с кем не согласится, даже зная, что не права. Казалось, что для нее, это вопрос принципа - не соглашаться со всем.

- Ты всегда такая откровенная? - спросил он.

Она широко улыбнулась.

- По-другому не умею.

Внезапно по радио заиграла песня Линерд Скинерд «Дай мне три шага».

Табита слегка визгнула от счастья и бросилась вниз. Валериус не успел моргнуть, как она уже сделала звук громче, и подбежала обратно к нему.

- Я обожаю эту песню, - сказала она, танцуя под нее. Валериусу трудно было сосредоточиться на чем-то, когда она покачивала бедрами в танце и подпевала.

- Давай же, потанцуй со мной! - сказала она во время первого соло на гитаре. Она подбежала к нему и взяла за руку.

- Это совсем не танцевальная музыка.

- Конечно же, танцевальная, - ответила она и подхватила припев. Ему на удивление, она весьма его развеселила. За всю свою жизнь, он не знал никого, кто бы так наслаждался жизнью и получал удовольствие от таких простых вещей.

- Давай же, - повторила она, когда в песне наступила пауза. - Это замечательная песня. Тебя должен восхитить тот, кто умеет рифмовать «дружище» и «крикунище». - Она подмигнула ему.

Валериус засмеялся.

- О мой Бог, он знает, как смеяться, - она остановилась в нерешительности.

- Да, знаю, - беспечно ответил он. Она стащила его с лестницы и пошла шагами вокруг него, продолжая танцевать и используя как майское дерево.

Отпустив его, она щелкнула пальцами и закружилась, потом снова остановилась.

- В один прекрасный день, думаю, ты сбросишь эти начищенные ботинки и все-таки дашь себе волю.

Валериус откашлялся, пытаясь представить себе такую картину. Это было невозможно. Когда он был человеком, было время, когда он бы мог попробовать.

Но те дни давно прошли.

Каждый раз, когда он пытался измениться, кто-то другой платил за это ужасную цену. Так что он научился быть собой и не беспокоить окружающих.

Табита наблюдала, как его лицо снова окаменело. Она вздохнула. Что нужно сделать, чтобы достучаться до этого парня? Будучи бессмертным, вне всякого сомнения, он совершенно не наслаждался жизнью.

Кириану со всеми его недостатками, следует отдать должное. Бывший греческий полководец наслаждался каждым вдохом и жил полной жизнью.

Тогда как Валериус, судя по всему, просто существовал.

- Как ты развлекаешься? - спросила она.

- Я читаю.

- Литературу?

- Научную фантастику.

- Правда? - удивленно, спросила она. - Хайнлайн?

- Да. Гарри Гаррисон - один из моих самых любимых писателей, а также Джим Батчер, Гордон Диксон и К.Дж. Черри.

- Ух ты! - с удивлением сказала она. - Я впечатлена. Вперед Дорсай!

- На самом деле, мне больше всего нравится у Диксона новеллы «Дикий Волк» и «По правую сторону с медведями».