—Дай Боже здоровья, дытынко!

— Рада вас видеть, Роман Григорьевич!

Они смачно поцеловались. Лида представила Лученко:

—Познакомьтесь: Верочка, моя подруга и личный психотерапевт. Ну, Романа Григорьича представлять не надо.

— Ныне я почетный сопредседатель жюри анимационного конкурса, — галантно наклонился Батюк и поцеловал Верину руку. От него пахло дорогим мужским парфюмом. — Используют. Забивают микроскопом гвозди. А от этого микроскоп может превратиться в молоток! — Он дурашливо погрозил Лиде пальцем с золотым перстнем.

—Как же, превратишься ты, — улыбнулся Ветров. — Сам кого хочешь превратишь в выжатый лимон.

—Эдичка! Дай тебе Боже здоровья, дорогой. — Батюк глянул в Верину тарелку и громко, с пафосом заявил: — Предаетесь разврату! Я тоже хочу!

—Присоединяйтесь, — предложила Лученко, указывая на стул рядом с собой.

—Лида! Ты только в меню взгляни, тут прямо эротическая пища! Слушай! — Мэтр с выражением продекламировал: — «Печеное яблоко с миндалем», «Груша с карамелью и миндалем со сливками». Это же настоящий пищевой оргазм!

Он заказал шницель по-венски, с драматическими театральными паузами стал рассказывать Вере, как купил очочки от «Версаче» в Милане, а пиджачок в Нью- Йорке тоже от него же, а туфельки от «Прада». А парфюм «Хайер энерджи» снова-таки от «Версаче» нашего благословенного… Трепотня театральной знаменитости убаюкивала, но Вера понимала, что надолго он тут не засидится. Действительно, ровно через пять минут его позвали и Батюк ушел к другому столику, увлекая за собой Завьялову.

Когда они отошли, Пират-Ветров вдруг без всякого перехода сказал:

—Знаете, как я лечусь от плохих мыслей?

— Как? — Ей нравилось говорить с этим странным человеком.

— Если меня что-то раздражает или огорчает, я добавляю уменьшительное окончание и успокаиваюсь. Например: человечек — это звучит горденько. Или, скажем, человечек — мерочка всех вещичек. Мы наведем порядочек в экономичке новеньким составчиком кабинетика министриков. Это не ваше дельце, соседушка, вы хамчик, жлобик и дурачок. Идите в жопку.

Вера смотрела на него несколько секунд, стараясь сдержать смех. Но смеяться хотелось неудержимо. И она начала хохотать. А он, глядя на нее, тоже засмеялся. Его смех на низких частотах напоминал то ли хрюканье, то ли всхрапывание.

—Прекрасная донна, вы знаете, что юмор — самый верный путь к сердцу женщины?

— Даже более верный, чем путь через желудок к сердцу мужчины.

— Вы не боитесь? — В его проницательных глазах замелькали бенгальские искорки.

-Кого? Вас?

—Меня и себя. Если хотите знать — лучший секс наступает после пятидесяти лет.

— Глупости. Гораздо более опасен для женщины мужчина талантливый, необычный. Этот путь к сердцу еще короче юмора.

—О, в этом смысле я опаснее любых маньяков!..

Ветров трепался и рисовал в блокноте шаржи на окружающих, еда была вкусной, кофе крепок и ароматен. Все вроде хорошо. Почему же стало вдруг так тревожно? Почему в уголке правого глаза что-то мешает, беспокоит? Не соринка, нет — что-то мелькающее, странное.

Вера повернула голову вправо, внимательно всмотрелась. Кто там? Люди на высоких стульях у стойки? Пьют ликер… Обыкновенные посетители. Бармен? Двигает джезвами в лотке с раскаленным песком… Обычный парень. Девушка-официантка? И с ней вроде все в порядке, нормальная девушка. Только лицо уж больно серьезное. Мечется от барной стойки к столикам, ныряет за дверь в подсобку. Наверное, моет там посуду…

Официантка в очередной раз зашла в подсобное помещение. И в мгновение, пока она открывала и закрывала дверь, Вера через узкую щель увидела на полу меловые полосы. Жирно нарисованный на крашеных досках силуэт человека.

Беспомощно упавшего, разбросавшего руки и ноги.

О господи!..

Сердце бешено заколотилось. Она с обостренным вниманием осмотрела полутемный пустой зал кофейни. Неужели это было здесь?

— Что с вами, уважаемая? — заметил перемену в собеседнице Пират.

Она приложила палец к губам: тихо.

Да, та же самая стойка. Та, что ей приснилась. И вон в том углу сидел кто-то в капюшоне. Потом он вошел в эту дверь. За ним устремился бармен. И…

М-м-м, как закружилась голова!

Как же это? Зачем?

За что?!

Привычная чувствительность дарит ее новым симптомом? Мало, значит, ей предощущать опасность. Чуять, что с человеком может случиться нехорошее. Реагировать головной болью на проблемы близких людей. Теперь вот, пожалуйста, — вещие сны. Или вещий сон — это другое? Э, какая разница. Дело не в четких формулировках. Убийство произошло именно здесь. Точно. Можно никого и не спрашивать.

Так что поздравляю вас, психотерапевт Вера Лученко, Шэ Холмс в белом халате!.. Доморощенный, блин, следователь, мастер попадания в криминальные ситуации. Чемпионка по вытаскиванию ближних из дерьма. Опять во что-то втягиваешься. Что же тебя ждет в этом городе? Не случайно так все сошлось. Ох, не случайно!.. Словно котенка, тычут тебя носом, предупреждают: готовься, детка, вот чем ты будешь в ближайшее время заниматься.

Почему организаторы фестиваля выбрали для посиделок именно это кафе? Судьба у нее, что ли, такая? Постоянно сгущаются вокруг Веры Лученко странные истории. Загадки, требующие ответа…

Лученко встряхнула головой, привычным усилием воли сосредоточилась, разгладила помрачневшее лицо. Ладно. Проехали. Надо переключиться. Подумать… Что недавно так удивило ее? Рассказы проводника Михаила о «проклятых книжках». Да-да, тут есть бросающееся в глаза несоответствие. А именно: для человека мало-мальски грамотного книга никогда не может быть носителем опасности, зла. А если поиграть в сравнение книг и людей? Вера ведь умеет «читать» людей. Хотя книги читать легче. Можно ли себе представить книгу, которая сопротивляется чтению, не хочет, чтобы ее открывали и листали?

—Ты, Ветров, не умрешь своей смертью! — громко сказали над ухом у Веры. — Ты умрешь от того, что я тебя убью, скотина!

— Знакомьтесь, моя жена, Кармен, — невозмутимо произнес Пират.

У столика стояла женщина маленького роста с очень сердитым лицом.

— Это кто еще такая? — усаживаясь на третий стул к столику и бесцеремонно разглядывая Веру, спросила ревнивица. — Очередная любовница? Ты точно сексуальный маньяк. — Похоже, она слышала последнюю реплику мужа.

— Ваш муж еще не успел со мной познакомиться. — Лученко спокойно позволила осмотреть себя с ног до головы. Потом повторно заказала кофе с маленькими ореховыми печеньями и, в свою очередь, принялась рассматривать Кармен.

Острижена почти под корень, лишь над лбом торчат несколько длинных острых прядей. От этого похожа на кактус. Скорее всего, и характер колючий. Без головного убора в мороз, но зато укутала шею длинным малиновым шарфом. Дутая болотного цвета куртка и черные джинсы — стандартное безликое облачение.