Езжай, повторил Мосс. Не останавливайся.

Мне неприятности не нужны, приятель.

Просто езжай не останавливайся.

Давай-ка высажу тебя здесь и не будем больше спорить.

Поехали в другой мотель.

Мы так не договаривались.

Мосс протянул водителю сотенную. Сказал:

Ты уже нарвался на неприятности. Я пытаюсь тебя вытащить. Так что вези меня в другое место.

Водитель взял деньги спрятал в карман рубашки развернулся и выехал на дорогу.

Мосс переночевал в «Рамада-инн» дальше по шоссе а утром позавтракал там же просмотрел газету. Посидел раздумывая.

Когда горничные придут убираться их в его комнате не будет.

Комната числится за ним до одиннадцати часов.

Они могли найти деньги и уйти.

Если конечно за ним не охотятся по крайней мере две шайки и какая бы из них сейчас ни ушла другая не отвяжется.

Когда настала пора вставать из-за стола он уже знал что вероятно ему придется кого-то убить. Просто еще не знал кого.

Он взял такси вернулся в город зашел в магазин спорттоваров где купил винчестер двенадцатого калибра и коробку крупной дроби. Коробка таких патронов по мощи почти равнялась противопехотной мине. Со свертком под мышкой он направился по Пекан-стрит в магазин инструментов где купил ножовку напильник и еще кое-какую мелочь. Плоскогубцы, кусачки. Отвертку. Фонарь. Рулон сантехнического скотча.

Он остановился на тротуаре со своими покупками. Потом повернулся и пошел назад в спортивный магазин.

Там он спросил у того же продавца есть ли у них алюминиевые шесты для палаток. Попытался объяснить что не имеет значения для каких они будут моделей палаток, ему нужны только шесты.

Продавец изучающе посмотрел на него.

Какие бы ни были палатки, сказал он, нам все равно приходится специально заказывать шесты. Так что вам нужно назвать фирму и номер модели.

Вы продаете палатки, так?

У нас есть три разных модели.

С какими идет больше шестов?

Ну, наверно с нашей десятифутовой шатрового типа. В ней можно стоять в полный рост. Не всякому конечно. По центру она шесть футов высотой.

Ее и возьму.

Сейчас принесу.

Он притащил со склада палатку и водрузил на прилавок. Палатка была в оранжевом нейлоновом чехле. Мосс положил ружье и сверток с инструментами на прилавок развязал чехол и вытащил палатку вместе с шестами и веревками.

Все на месте, уверил продавец.

Сколько с меня?

Сто семьдесят пять плюс налог.

Он бросил продавцу две сотенных. Шесты были в отдельном чехле и он отложил их к остальным своим вещам. Продавец выдал сдачу и чек Мосс подхватил ружье инструменты и шесты поблагодарил его и вышел.

А как же палатка? крикнул вдогонку продавец.

В мотеле Мосс развернул купленное ружье зажал его в ящике стола и отрезал ножовкой ствол почти до самого магазина. Обработал срез напильником и протер дуло влажным полотенцем. Потом укоротил рукоятку до размера пистолетной сел на кровать и тоже обработал напильником. Закончив он сделал движение рукой назад и вперед будто перезаряжает ружье и остался доволен результатом. Открыл коробку с увесистыми вощеными патронами и вставил один за другим в магазин. Зарядив ружье положил на колени. Оно было теперь не более двух футов длиной.

Он позвонил в «Трассу» и сказал чтобы оставили за ним его комнату. Потом сунул ружье патроны и инструменты под матрац и снова вышел.

В «Уол-марте»[15]он купил кое-что из одежды и небольшую нейлоновую сумку на молнии куда сложил покупки. Джинсы пару рубашек и несколько пар носок. Днем он положил в сумку отрезанный ствол инструменты и пошел пройтись вдоль озера. Ствол зашвырнул подальше в воду а остальное сунул в щель между камнями. Он спугнул стадо оленей и слышал как они двигались сквозь пустынный кустарник пофыркивая. Видел как они появились на гребне в сотне ярдов и замерли оглядываясь на него. Он сел на галечном берегу положив на колени пустую сумку и смотрел как садится солнце. Как голубеет и холодеет земля. Над озером пролетела скопа. А потом была просто темнота.

Я стал шерифом этого округа когда мне было двадцать пять лет. Трудно поверить. Мой отец не служил в полиции. Джек мой дед тот служил. Мы с ним были шерифами в одно и то же время, он в Плано а я тут. Думаю он очень гордился этим. Обо мне и говорить нечего. Я только вернулся с войны. Медали на груди и так далее и люди конечно это оценили. Я выкладывался в избирательную кампанию. Иначе успеха не жди. Старался быть честным. Джек говаривал что обливая соперника грязью сам теряешь в глазах людей но думаю просто это было не в его характере. Говорить о ком-нибудь плохо. Он всегда был мне примером. Мы с женой прожили вместе тридцать один год. Детей у нас нет. Мы потеряли дочь но не хочу об этом. Я пробыл шерифом два срока а потом мы перебрались в Дентон, штат Техас. Джек повторял что ничего нет лучше чем быть шерифом и ничего нет хуже чем быть бывшим шерифом. Наверно такое можно сказать о многих профессиях. Я не знал куда себя девать. Перепробовал много занятий. Недолго работал детективом на железной дороге. К тому времени жена уже сильно сомневалась что нам стоит возвращаться сюда. Что у меня есть шансы на прежнее место. Но она видела что меня тянет обратно. Она лучше меня, любому признаюсь кому это интересно. Да чего уж там. Лучшего человека я не встречал. В жизни.

Люди думают что знают чего хотят но обычно они обманываются. Бывает если им повезет они все-таки находят что ищут. Мне вот всегда везло. Иначе меня бы тут не было. Я переживал тяжелые времена. Но день когда я увидел как она появляется из магазина Керра в Сандерсоне переходит улицу и идет мимо меня и я приподнимаю шляпу а она отвечает улыбкой, тот день стал счастливейшим в моей жизни.

Люди часто жалуются на беды которые незаслуженно валятся на их головы но редко вспоминают о хорошем. О том что они сделали чтобы заслужить это хорошее. Ума не приложу за какие такие заслуги Бог улыбнулся мне. Но он улыбнулся.

Когда во вторник Белл вошел в кафе было раннее утро. Он получил свою газету и направился к своему обычному столику в углу. Человек за большим столом мимо которого он прошел кивнул ему здороваясь. Официантка принесла кофе и вернулась на кухню заказать ему яичницу. Он сидел помешивая ложечкой в чашке хотя размешивать там было нечего поскольку он пил черный. На первой полосе остинской газеты был портрет Хэскинса. Белл прочел сообщение, качая головой. Жене его только двадцать лет. И что ты можешь сделать для нее? Ни черта. Ламар никогда еще не терял человека которому было бы едва за двадцать. Это ему запомнится. Этим он и запомнится.