Если честно, то он и сам знал, что на фиг никому не нужен, но статус, на который претендовал и к которому изо всех сил рвался Габаритов, того требовал. Требовал и «быков»-телохранителей, и бронированных дверей, и навороченной аппаратуры-антипрослушки на телефоне.

Поначалу Алиджан воспринимал все эти заморочки как атрибуты жизни преуспевающего бизнесмена, но со временем ему стали чудиться заговоры в среде конкурентов, киллеры на крышах и шпионы в родной редакции. Жена пыталась уверить Алиджана, что все это от напряжения и усталости (ей ведь было невдомек, что супруг на службе большую часть времени проводит, ковыряя в носу и разглядывая красоток в развратных позах), предлагала показаться хорошему психотерапевту, но Габаритов только отмахивался: «Отстань, не нужны мне никакие доктора», а однажды даже заехал жене в ухо: «Я догадываюсь, стерва, чего ты хочешь! Меня в психушку упечь, а самой мои деньги загрести! Узнаю, что ты с кем из психиатров про меня говорила, – убью!»

…А Уля провела остаток дня и часть вечера в салоне красоты. Покрыла ярко-красным лаком четырехсантиметровые ногти, сделала эпиляцию, пилинг, подкрасила отросшие корни, уложилась. Отдавая за все эти удовольствия 22 тысячи рублей, вздохнула про себя: «Блин, такие деньги! За что? Лучше б съездила к Райке, она бы меня дома и покрасила, и постригла, и укладку сделала – и взяла бы за все не больше трех тысяч, а волосы на ногах и под мышками я бы и сама сбрила». Но тут же нашла своему транжирству оправдание: «Зато теперь могу небрежно бросить, что обслуживаюсь в салоне, куда ходят Пепита с Евгенией, и отдаю за прическу по штуке баксов. Она, как и Габаритов, давно стала снобкой и заложницей статуса.

Возвращаясь домой «на Юрике», Асеева проезжала мимо родной редакции в тот момент, когда из дверей вышли Кирсанов и Дуговская. Вывернув назад шею, Уля успела увидеть, как Лев открыл над головой «дамы сердца» зонт, а она взяла его под ручку…

Уля почувствовала, как где-то за грудиной тоненько, но больно кольнуло. Нет, Робик не прав: Римке она нисколько не завидовала. Она просто не понимала: чего холостяк-красавец Кирсанов нашел в бабе с «довеском», да еще на два года старше его самого. А Ули-то Римка и вовсе на целых семь лет старше! Но на Асееву Кирсанов смотрит со снисходительной улыбкой, как смотрят на симпатягу-щенка, делающего первые попытки поднять заднюю лапу, а к Дуговской его будто кто намертво приклеил. На планерках, летучках уставится на нее своими миндалевидными глазищами цвета лесного ореха – не моргнет. И хоть бы было на что смотреть!

Но тут Уля решила быть справедливой. Конечно, Дуговская не супер-пупер, но на некоторые «детали» мужики очень даже клюют. Роскошные иссиня-черные волосы – раз, большие сочные, четко очерченные губы – два, густые, но аккуратные, будто нарисованные колонковой кисточкой брови (три) над черными глазами, глубину которых Римка подчеркивает, нося фиолетовые линзы (уже четыре). Но главное – походка. Шефиня отдела происшествий носила свое далеко не совершенное (излишне широкие бедра, коротковатые ноги, маленькая грудь) тело так, что вслед ей оборачивались не только мужики, но и женщины. Причем первые после мимолетной встречи с Риммой начинали суетливо запахивать плащи, а если дело было летом, прикрывать предательски вздыбившуюся плоть портфелями и пакетами, а вторые разворачивали плечи, вскидывали головы и пытались шествовать дальше походкой от бедра. Только где им! Уля-то вон недели три тренировалась, чтоб научиться ходить, как Дуговская, а толку… Закончилось все тем, что, шагая по редакционному коридору с поднятым под углом 120 градусов подбородком и ставя одну ступню перед другой, светская хроникерша № 1 запуталась в широких брючинах и рухнула, заработав по огромному синяку на обеих коленках. Потом она прочла в каком-то журнале, что походка, как и рисунок на подушечках пальцев, у каждого человека сугубо индивидуальна, потому как программируется на генетическом уровне. И окончательно успокоилась: ну не дано так не дано…

Тщетные усилия перенять Римкину походку были предприняты Улей давно, года три назад, когда Асеева не то что Кирсанова, еще даже и Свисткова знать не знала. Вот интересно: Лева и Андрей совершенно друг на друга не похожи, ни внешне, ни манерами, ни характером, а Уле все равно кажется, что у них много общего.

Кирсанов появился в редакции полтора года назад, через полгода после Улиного разрыва со Свистковым. Асеева успела вдоволь поутешаться в объятиях одного небезызвестного актера, потом закрутила интрижку с симпатягой-телезвездой, бурно отмечавшим свой четвертый развод. Однако к моменту, когда в «Бытии» нарисовался Кирсанов, она была совершенно свободна и, мигом оценив внешние данные объекта, его дорогую обувь, нехилый костюм и суперодеколон, решила Левой заняться. Благо, случай подвернулся уже через неделю. В канун Международного женского дня коллектив «Бытия» отправился в ночной клуб на корпоративную вечеринку. К мероприятию Уля хорошенько подготовилась: купила дорогущие блузку и брюки-галифе в итальянском бутике, сгоняла к стилисту Антона Махалова на телестудию, где мастер макияжа и прически соорудил ей такие личико и головку, что Уля всю обратную дорогу не могла на себя насмотреться, держа в одной руке открытую пудреницу, а в другой – мобилу. В качестве подсветки.

Место за столом она заняла чуть наискосок от Кирсанова и первую часть празднества, когда произносились тосты «за прекрасных дам», вовсю отрабатывала приемчик-верняк: сидела, уставившись на Леву, а как только встречалась с ним взглядом, тут же отводила глаза. Когда наконец заиграла музыка и Кирсанов поднялся со своего места, Асеева была уверена: сейчас он подойдет и пригласит на «медляк». Но Лева порулил в противоположную сторону и уже через мгновение топтался посреди зала, держа в объятиях Дуговскую. Для Ули это был удар. Взяв бутылку с мартини, она перебралась на самый дальний край стола, за колонну, и принялась хлестать бокал за бокалом. От мрачного накачивания спиртным редакторшу отвлек Габаритов. Сел рядом и, глядя, как Кирсанов и Дуговская, обнявшись, переминаются с ноги на ногу уже четвертый танец подряд, сказал:

– Да, хороший парень этот Лев. С головой, с идеями, а главное – с убойными связями в верхах! Он бы отдел политики на хорошую высоту поднял, жаль, ненадолго у нас.

Уля бросила на шефа вопросительный взгляд.

– Ну он же к нам только пересидеть пришел.

– Чего пересидеть?

– Да понимаешь, его главный покровитель у Самого, – Габаритов ткнул пальцем в потолок, – в немилость попал. Причем совершенно неожиданно. А в результате Левино крутое назначение в Министерство иностранных дел накрылось медным тазом. С прежнего места, из политических обозревателей информационного концерна «Бизнесмен», он уволился и брать его обратно – в связи с опалой «папика» – не рискнули. Ну меня один знакомый и попросил парня на время пристроить. С Габаритова-то как с хозяина бульварного издания взятки гладки. Да я к тому же еще и подстраховался – видишь, Кирсанов у нас только под псевдонимом печатается.

– А чего он у нас дожидаться-то будет? Когда его «мохнатая лапа» снова в милость впадет? – зло поинтересовалась еще не успевшая остыть после кирсановской «подляны» Асеева.