подозревала, что он не давал спуску младшему, но в её присутствии старался держаться пристойно, а Сулейман откровенно пользовался возможностью. Они обменялись взглядами за её спиной: «Я тебе ещё припомню!» — «Хм, когда это будет…?»

Селим не собирался плавать, он не любил открытый бассейн, потому обнажил только торс и скинул обувь. Люция же, изнывая от жары, не могла дождаться благословенной прохлады моря, которое манило и играло на её нетерпении.

— Люц, раздевайся и побежали, — нетерпеливо топтался на месте Сулейман.

А она вдруг смутилась. Во-первых, увидев впервые полуобнажённого Селима, а во-вторых, раздеться самой перед ним, пусть и до купального костюма. Тем временем объект её смущения улегся под зонт, опираясь на локоть, и стал пристально за ней следить, будто бы она будет исполнять стриптиз, а он судья-эксперт. И никакого смущения в его глазах не замечалось. Лишь томительное ожидание и нетерпение. Глядя ему прямо в глаза, она ловким движением скинула трикотажный сарафан, являя кусочки обнаженного тела и раздельный купальник в розово-голубых тонах. Скинула кроссовки и, не дожидаясь каких-либо комментариев с его стороны, быстро побежала по раскалённому песку вслед за Сулейманом. Предстоящее купание и чувство восторга не позволяли ощущать, как печёт стопы песок.

Небольшие волны накатывали одна за другой, обхватывая щиколотки, лаская их и отступая, чтобы дать очередь новой, желающей повторить действие. Сулейман уже уходил под воду, ныряя и всплывая, а Люция всё не решалась. Вода показалась ей прохладной и она стояла, привыкая. Крупный желтый песок вперемешку с мелкой галькой и ракушечником засасывал стопы, приглашая глубже. Она обернулась к Селиму. Он сидел, наблюдая за нею, помахал рукою в знак одобрения. Она кивнула, улыбнулась и с разбегу влетела в волну, которая вмиг её подхватила в свою колыбель, раскачивая и баюкая. От восторга девушка рассмеялась и тут же закашлялась, хлебнув морской воды. Селим заметив это, страшно перепугался и уже со всех ног бежал ей на помощь. Не обращая внимания на бриджи, забрёл в них, вынимая её из Каспия. Глаза его испуганно метались, оглядывая её с головы до бёдер,

— Ты цела? Ты что, тонула?

Она сразу и не сообразила, почему он стоит рядом с нею и в одежде. Потом пришло осознание:

— Так вот каким способом тебя можно затащить купаться!

Он непонимающе смотрел на неё несколько секунд. Потом негодующе сказал:

— Я испугался, решил, что ты тонешь, а ты специально подстроила?

— Нет, конечно! Ну, хлебнула немного с непривычки, но не настолько, чтобы тонуть. Не переживай, я умею плавать, — её глаза лучились неподдельной радостью, что он рискнул всем ради её спасения. — Селим, давай с нами купаться, снимай уж свои мокрые шорты, — стала она просить.

Он лишь помахал головою. Ему бы уйти прочь, но он не мог отвести глаз. Её груди округлились, соски съёжились от холодной воды. Капельки воды растерялись по телу прозрачными бисеринками и поблескивали в лучах солнца. Он разжал ладони, отпуская ее плечи, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не коснуться её груди, такой влекущей к себе, тряхнул головою, что-то пробурчал нечленораздельное, развернулся и пошёл к берегу. Люция разочарованно повела плечами. Как бы хотелось поплавать вместе, но этот упрямец вбил в голову, что море не очень чистая среда. Брюзга. Сулейман подплыл к ней:

— Люция, сплаваем до конца пристани? Не грусти, он бывает в жутком настроении, не стоит обращать внимания.

— Ну, тогда плывём, — и бросилась в волны почти с головою.

Прошло около часа, когда они утомлённые, но довольные поднялись на пирс и уставшей медленной походкой поплелись до берега. Селиму уже наскучило быть одному, он вглядывался вдаль моря, не подозревая, что они выйдут с другой стороны.

— Ты устала плыть или что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, когда они подошли ближе.

— Ничего не случилось, просто захотелось пройтись по пристани.

Он кивнул в ответ и заботливо предложил сухое полотенце, Люция неловко застыла от его заботы, но он был настойчив:

— Никаких «но», ещё простынешь с непривычки, что я буду тогда делать? — и завернул её, слегка касаясь пальцами голой кожи, не торопясь отпускать ладони, продлевая момент близости.

— Спасибо, — покорно она приняла его заботу.

Сулейман округлил глаза от увиденного, но вымолвить не нашёл ничего подходящего.

— Почему так долго купались? — наехал он на младшего брата. — Я уже волноваться стал.

Обстановка накалялась и Сулейман, переменил резко тему, заявил, что голоден и поспешил к месту их стоянки. Люция, перехватила полы полотенца из его рук, взглянула на Селима, тоже затребовала еды.

— Вы как два птенца канюки, — фыркнул он, — ладно, пошли, в одиночестве гибнет аппетит.

И, взявшись за руки, побрели следом. Он чувствовал, как щекочет его обоняние запах её кожи: примесь соли, легкость духов, которые «дышали», проснувшись на солнце, и её собственный. Волосы сзади повисли мокрыми прядями, с них ещё стекала вода, а спереди уже подсохли и начали виться. Не женщина, а сплошное очарование. Каждый раз разная.

Сулейман уже принялся к поеданию заготовленной мамой провизии: холодный цыплёнок с розмарином, свежеиспеченный лаваш, фрукты и морс. Люция, скинув полотенце, завязала на его бёдрах и уселась между братьями.

— Ты не получил солнечного удара, ожидая нас? — толкнула локтем в бок Селима девушка.

— Хм, не дождётесь, стервятники! А ты как, получила долгожданное удовольствие? — его глаза не сдавались.

— О! Да! Хочу каждый день проводить на пляже, — восторгалась Люция.

— Боюсь не смогу тебя сопровождать последующие дни, — с сожалением констатировал Селим.

Она, не придав серьёзности и не поняв причины такого ответа, оглянулась на младшего брата:

— Придётся Сулеймана просить меня водить на купание.

— В ближайшие пару дней вообще не смогу уделить тебе внимание.

— Что случилось?

— Ничего серьезного, но мне нужно будет уехать в командировку по делам автосервиса. Не хочется тебя покидать, но иначе нельзя. Ты найдёшь, чем занять себя?

— Постараюсь, — грустно она ответила, — понимаю, работа есть работа. Я и сама смогу сходить на пляж, дорогу запомнила уже. Но, заметив, как потемнел его взгляд и поднялись брови, смолкла.

— Ты не можешь ходить одна. — сказал как отрезал.

— Почему? А, у вас не принято…

— Принято