Кунак объявил, что у него готов проход на турецкую территорию. В версте выше моста через Кинтриши, напротив правого фланга позиции Самеба, есть узкая расщелина. Русские никогда ею не пользовались – далеко. А место очень удобное. Расщелина пронзает скалы насквозь, потом переходит в длинный овраг. Тот огибает высоты и упирается в Кинтыши. Можно миновать сторожевку[26], не выбираясь наверх! Овраг зарос колючкой, туда не суются даже лисы. Турки тоже не полезут. Трудно, зато очень ловко!

Фокин подумал, покопался в кроках Шериф-бея и согласился. А Голунов молча выслушал и куда-то ушел. Вечером Алексей поймал его и спросил:

– Мы что, так и полезем к черту в пасть?

– Неохота? – осклабился ефрейтор.

– Да ведь нельзя верить этому человеку!

– А поручик Фокин верит, – ответил Калина Аггеевич.

– Надо что-то делать. Иначе все пропадем!

– Не боись, вольнопёр! Все уже придумано.

– Кем? И что? – попытался выяснить Алексей. Но Голунов отшутился и стал собираться в разведку.

Вечером пять человек вышли из лагеря и двинулись вверх по реке. Лыков с Голуновым сняли кресты и отдали в штаб. Но на «газах»[27]у них были нашиты Георгиевские ленты, их охотники оставили. В случае неудачи за такое отличие с них с живых сдерут кожу. Но сдаваться смельчаки не собирались, а мертвому все равно…

Быстро темнело. Вот остался позади мост. Неожиданно, не доходя до расщелины, Калина резко развернулся. И ударил шедшего сзади туземца кинжалом в сердце. Тот успел взяться за шашку, но Вано сзади схватил его под локти и держал, пока кобулетец не умер.

Фокин беззвучно вскрикнул, Алексей тоже опешил.

– Что это значит? – шепотом спросил поручик.

– Это значит, ваше благородие, что Угоричидзе вел нас в засаду, – ответил Голунов.

– Почему ты так решил?

– Мы с Вано вчера проверили ту расщелину. Зашли сзади и послушали. Там сидят двадцать джигитов, нас дожидаются!

– Вано, это так? – повернулся Фокин к гурийцу.

– Так, твое благородые. Подлый челавэк твой кунак. Вел нас прямо на кынжалы!

Охотники отошли подальше от реки, и Голунов с Джаверидзе подробно все объяснили. Перебежчик слишком пожадничал. Он решил разбогатеть одним махом: завести в засаду кровника Осман-паши и заработать награду за его голову. Оружие, найденное на Лыкове, подтвердило бы его вину. Одновременно хитрый кобулетец получил бы вторую награду – за офицера. А тысячу золотых пятерок он намеревался разделить с родственниками, которые сидели над расщелиной и ждали добычи. Но Угоричидзе не учел характера Калины Аггеевича. Бывший казак печенкой чувствовал опасность и не верил перебежчикам. Они с товарищем обошли место перехода с другой стороны. И наткнулись на коноводов с двадцатью лошадьми. Все сразу стало ясно.

Пластуны перешли реку уже в темноте, намного выше засады. Здесь Цихисдзирская горная система отбрасывала к северу и северо-западу два отрога: Самеба и Квирике. Сама она шла далее до самого моря, куда и падала скалистыми обрывами. Долина в форме треугольника, затаившаяся между отрогами, очень интересовала Фокина. Это было идеальное место для сосредоточения ближних резервов. Спускаться в нее ночью было слишком опасно, и разведчики спрятались в соснах. За час до рассвета они двинулись вниз.

Никогда еще Лыков не видел столько войска. Долина оказалась набита кавалерией и пехотой. Судя по молодым рослым аскерам, здесь прятались части низама, а не запасные полки. Легендарная беззаботность турок помогла пластунам. Они прошли разграничительными линиями, где каждый часовой считал, что неизвестные идут не по его участку. Возглавлял колонну гуриец, выдававший себя за кобулетского милиционера. Отряд быстро прошагал долину насквозь и забрался на склон Квирике. Дальше идти было опасно. Русские спрятались под кучей валежника, а Вано отправился осматривать местность.

Укрытие оказалось плохим. Дважды появлялись турки с топорами, брали топливо для костров. Разведчиков чудом не заметили. Они досидели до сиесты и перебежали в колючки. Ходить сюда желающих не было, и вторая половина дня прошла спокойно. К вечеру вернулся гуриец и не сразу отыскал товарищей. Он принес чуреки и вино. Подкрепившись, отряд двинулся дальше.

Поручика Фокина интересовали теперь Ципнарские высоты. Чтобы попасть туда, нужно было переправиться через ручей Дегва. Но он только назывался ручьем. На самом деле это была очередная горная речка, стремительная, глубокая в ямах и опасная в водоворотах. Форсировать ее оказалось нелегко. Еще труднее дался подъем на берег. Тот возвышался над рекой на восемь саженей! Мокрые и уставшие, разведчики кое-как влезли наверх. Отдыхать времени не было: требовалось быстрее углубиться дальше в тыл, пока совсем не стемнело. И эта спешка подвела пластунов.

Внизу горели костры и сидели кружками люди. Очередной турецкий лагерь, судя по всему, пехотный. В стороне от него темнели какие-то повозки. Там было тихо и безлюдно. Фокин приказал обходить бивуак, прикрываясь фурами. Это казалось правильной идеей… Поручик шел первым. Вдруг что-то загрохотало у него под ногами. Как будто он в чугунных башмаках гулял по железному листу! Часовые закричали, люди от костров бросились на шум. У Лыкова кольнуло сердце. Это был конец… Турки со всех сторон, их сотни! От такой толпы не убежать и не отбиться.

– Назад! – крикнул Фокин и первый кинулся обратно в гору. Но раздались выстрелы. Поручик со стоном упал, и почти сразу свалился Вано Джаверидзе. Алексей растерялся, ему стало страшно. Колени задрожали, и лязгнули зубы. Может, покончить с собой, пока не поздно? Мысль ужаснула. Нет, у него не хватит духу… А плен разве лучше? Еще и намучают!

Тут Голунов крикнул:

– Делай, как я!

И взвалил тело гурийца себе на плечи. Сумасшедший! Но Лыков вспомнил неписаный закон охотников: не оставлять убитых товарищей врагам. Калина хочет бросить мертвого Вано в реку и следом утопиться, догадался вольнопёр. Вот выход! Он поднял на плечо теплого, но бездыханного поручика и бегом бросился в гору. Откуда только силы взялись! Позади стреляли, несколько пуль ударило в тело Фокина. Одна пробила его насквозь и впилась в спину Алексею. Но ударную силу свинец уже потерял и застрял под кожей.

Два разведчика одновременно вбежали на высокий берег Дегвы. И застыли на месте. Позади пыхтели и ломились сквозь кусты турки. Еще минута, и они будут здесь. Что дальше? Ручей ревел в узкой расщелине, как дикий зверь. Прыгать туда равносильно смерти: ночь, камни, стремительный поток и восемь саженей высоты. Но русским только и оставалось, что погибнуть… Лишь бы не плен!

Калина, тяжело дыша, стоял и глядел на товарища. Прощался…

– Ну!

И он бросил тело гурийца в воду. Алексей немедленно проделал то же самое с трупом поручика. После этого друзья обнялись.