— Эй-ей! Не ругай его, это мое коронное блюдо.

— Без него мы умрем с голода.

— А ты еще готовишь томатный соус к спагетти?

— По правде говоря, нет. — Зачем готовить ради одного человека? Гораздо легче открыть банку с готовым супом или намазать тост арахисовым маслом и назвать это обедом. Совсем другое дело — готовить по уик-эндам для Джека. Когда-то она стряпала его любимые блюда. Они вместе возились на кухне, когда он в последнюю минуту приглашал всю кафедру домой на обед.

— Я тоже, — без выражения сообщил он. — Предпочитаю куда-нибудь сходить поесть.

Она посмотрела на его широкие плечи, плоский живот и мощные руки. Что бы он ни ел, это не нанесло ему вреда. Но ее удивило, что его не приглашают на обед коллеги-женщины. Или даже студентки.

За обедом она осторожно выбрала место между Мэрилин и одной из студенток Джека. Джек сидел в дальнем конце стола. С этого вечера Оливия решила так все выстраивать, чтобы каждый догадался, что они с Джеком уже не супружеская пара. Они могли вместе работать. Но это все. Они не едят вместе и совершенно определенно не спят вместе.

Несколько раз он поднимал свой бокал с вином в молчаливом тосте, обращенном к ней. Фактически сегодня это случилось два раза. Она отводила взгляд, поворачивалась к своим соседкам по столу, старалась не встречаться с ним глазами, забыть о его присутствии или, что важнее, выбросить из головы. Ах, если бы она могла!

— Вы останетесь здесь? — с легкой улыбкой спросила Мэрилин и отрезала пропитанный медом кусок торта. — С Джеком?

— Нет, без Джека, — жестко отрезала Оливия. — Я не уверена, что останусь здесь. А как вы?

— Вернусь в отель. Я слишком стара, чтобы спать на твердой земле. Мы приедем рано утром. — Позже, уже идя к автобусу, она громко крикнула: — Все будет хорошо!

Оливия громко вздохнула. Что она могла ответить, чтобы пресечь слухи? Одна надежда, что никто не знает, о чем говорила Мэрилин. И еще Оливия была рада, что никто не видел, как она покраснела после слов Мэрилин.

Уехал автобус, и последний студент на мопеде отправился в город. Из экономии топлива выключили на ночь генератор. Наступила темнота. Только луна время от времени выплывала из облака. И у Оливии был фонарик.

— Остались только ты и я. — Из кедровой рощицы появился Джек, в руках у него были вещи.

— Ох, нет! — У нее упало сердце. — Неужели никого не осталось?

— Никого, — бодро подтвердил он. — Палатка твоя. — Он вручил ей мешки с бельем.

— Это несправедливо, — слабо возразила она.

— Жизнь, Оливия, вообще несправедлива. Одни спят на большой кровати в палатке, а другие — на твердой холодной земле.

— Ты надеешься, что у меня проснется совесть?

— Нет. Но если ты плохо засыпаешь…

— Нет.

Лгунья! С тех пор как Джек уехал, у нее началась бессонница. Она перепробовала все. Горячее молоко, горячую ванну и, наконец, таблетки. Но ничто не могло заменить мужчину, за которым она была замужем.

Место для палатки выбрали в кипарисовой роще. На одну из веток кипариса Джек повесил газовый фонарь. Они начали натягивать просторную палатку. Работали вместе, как обычно. Вбили в землю колья и натянули полотно. Когда все было готово, он принес ее вещи, корзину для ленча, ее спальный мешок и подушку. Потом сам нырнул в палатку. Она последовала за ним. Он стоял в центре и оглядывался. Голова терлась о нейлоновую крышу.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты перестал… — (Он вскинул брови.) — Ты думаешь, что палатка большая и ее вполне хватит на двоих. Но это не так.

— И для меня тоже не так. И я не беру назад своих слов. Спокойной ночи, Оливия.

Надо признать, она ожидала протеста или хотя бы возражений. Но он повторил то, что говорил днем. Ей хотелось, чтобы он вышел из ее палатки и ушел как можно дальше.

— Душ еще не поставили?

— Нет еще, но тут рядом пляж. Ох, я забыл, что у тебя нет купальника.

— А у тебя?

— Тоже нет. Но я не страдаю преувеличенной скромностью.

— У тебя это не от скромности, — пробормотала она. — Но я купила нам в отеле купальные халаты.

— Хорошая девочка. Знаешь, о чем я думаю? Мы наденем на берегу халаты, а потом там их и оставим.

— Только ты закроешь глаза, пока я не войду в воду.

— Конечно.

И все же Оливия колебалась. Ведь она дала себе слово держаться от него подальше. Но вода такая теплая, а на пляже так темно… Что плохого в том, что она немного поплавает? Никто не узнает. Она открыла пакет с аккуратно уложенными халатами и протянула один Джеку. Он вышел из палатки, оставив ее одну, чтобы она могла переодеться.

Прежде чем передумать, Оливия быстро сбросила одежду.

Джек стоял снаружи ее палатки, адреналин будто насосом подавали в жилы. У него было такое чувство, словно он выиграл в лотерею свою мечту. Он так хотел увидеть, как Оливия освобождается от одежды! Вот Оливия является ему, словно прекрасная русалка из моря. Вот он и Оливия снова вместе.

Или возможно, он все преувеличивает. Это всего лишь полуночное купание. Большое дело! Но это было полуночное купание с Оливией. А это большое дело!

Конечно, он обещал, что закроет глаза. Но она ведь не ждет, что он это и вправду сделает? Или ждет?

Он разделся и сложил одежду возле своего спального мешка. В полуметре от ее палатки. И в этот момент появилась она, в таком же халате, как у него. А он еще не успел надеть свой.

— Ох, ты еще не готов! — Она повернулась к нему спиной.

— Прости. Я думал… о раскопках. — Он засунул руки в рукава халата. — Готов, — сказал он.

Лунный свет посеребрил волосы и белый халат, и Оливия казалась миражем. Иллюзией, от которой перехватило дыхание. Он подошел и потрогал ее, провел пальцем по щеке.

— Хотел убедиться, что ты реальная.

Она засмеялась, задохнувшись от его слов.

Оливия была реальная. И красивая. Такая реальная и такая красивая, что у него громко бухало сердце. Он даже боялся, что она услышит этот стук.

— Можно взять фонарик, — предложил он.

— Света луны хватает, — возразила она.

Он взял ее за руку, чтобы она не споткнулась. А если споткнется, чтобы упала в его объятия, как это случилось на пароме. Ему не хотелось, чтобы в следующий раз это произошло случайно. Он хотел, чтобы она желала его так же сильно, как он ее. Чтобы ее руки обвили его. Он хотел так обнимать ее, чтобы она чувствовала: он никогда не позволит ей уйти. Так целовать ее, чтобы она снова растаяла в его объятиях…

На берегу он сдержал обещание. Отвернулся, пока не услышал всплеск, когда она вошла в море. Он сбросил халат и положил его рядом с ее. Потом сам вошел в воду, нырнул и всплыл в нескольких сантиметрах от того места, где была она.