За ужином мама осторожно спросила, кто это был, и я, отведя глаза, ответила:

– Знакомый.

– Значит, вот почему ты так ревела, – подытожила мудрая мама. – И как его зовут?

– Дим. Дмитрий.

Мама вошла в роль Мюллера и принялась меня допрашивать. Я вяло отбрыкивалась. Чего тут рассказывать-то? Ну, подружились (мамины брови взлетели птичками, но сдержанность и уважение к моей взрослости – замечательная у меня мама – не позволили ей откомментировать этот милый детский глагол, хоть уши у меня все равно вспыхнули от стыда за собственную глупость.)

Я ускреблась к себе и вновь погрузилась в раздумья, которые были прерваны маминым приходом. Итогом их стал простой вывод: тоска моя проистекает не столько от разлуки с Римом, сколько от разлуки с Димом, который к тому же (гад) звонит и бередит душу. А значит, единственный способ от этой тоски вылечиться – оказаться рядом с ним и убедиться, что он мне совершенно не подходит. И тогда останется тоска по Риму, до которого опять же намного удобнее добираться из Москвы.

Не могу сказать, что мне прямо так полегчало, потому что маму было жалко – она расстроится, если я уеду. Еще было страшно – как я там буду. Но мысль, что я буду там, вызывала внутри веселую чесотку, от которой расхотелось плакать и захотелось действовать.

Я взяла телефон и позвонила подружке в Москву.

Трубку снял мужик, и я, бросив взгляд на часы, решила, что меня сейчас пошлют, но все же жалобно пролепетала, что если можно услышать Свету... К удивлению моему, мужик безропотно буркнул:

– Сейчас, – и в трубке захрюкало, а потом раздался голос Светки:

– Слушаю.

– Ты не спишь?

– Уже нет. Что случилось?

– Мне нужно приехать в Москву.

– Ты здорова?

– Да, но мне очень нужно.

– Мужик?

– Э-э, ну да.

– Ага. Жить у него будешь?

– Нет, он, понимаешь...

– Тогда у меня. Когда тебя встречать?

– Я пока не знаю...

– Тогда какого черта ты мне звонишь ночью, чучело? Я легла час назад и вставать мне через два. Позвони, как билет купишь. Все, целую.

Я люблю Светку, она всегда все понимает и не задает лишних вопросов. Успокоенная, я легко уснула, чуть ли не первый раз после возвращения из Рима.

И снился мне сон.

Я иду по Риму, конечно, где же еще я должна быть? Это самый чудесный город на свете, город-мечта, город-жизнь. Только вот почему я одна? Но во сне есть стойкое ощущение, что так надо и сейчас случится нечто, предназначенное для меня. Место кажется смутно знакомым, и вдруг я понимаю, что улица привела меня к церкви Санта-Мария. Я вздрогнула: когда мы с Димом гуляли, я заставила его тащиться по самой жаре, только чтобы найти это место. Здесь, под сводом церкви, находятся Уста истины. Помню, еще когда я смотрела фильм «Римские каникулы», эта штука заинтриговала меня чрезвычайно. И вот он снова перед глазами: старый, треснутый круг барельефа, лицо-маска и открытый рот, в который надо вложить ладонь и поклясться... или правдиво ответить на вопрос. Только правдиво, потому что, если солгать, уста сомкнутся и лжец или клятвопреступник останется без руки. К моему удивлению, подле церкви не было ни одного туриста – то ли от жары все попрятались, то ли место не так популярно, как Колизей, где не пропихнуться в любую погоду. Но мы с Димом торчали возле барельефа вдвоем, не спеша покидать относительно прохладный портик. Несуеверный программер сунул руку в отверстые уста и принялся подначивать меня: «Ну, давай спроси... ну?» А я как-то растерялась и не знала, что спрашивать. Единственный вопрос, пришедший мне в голову «Ты меня любишь?», я мудро решила не озвучивать – не время. А сама я почему-то испугалась, так и не вложила пальцы в темную щель. И вот теперь, во сне, я опять стою в прохладном портике, смотрю на незрячее лицо барельефа, и мне жутко, страшно, но нужно, нужно рискнуть, вот только не соврать бы, отвечая на вопрос... И тут до меня доходит: раз я одна, то кто же будет спрашивать? Некому. Расстроенная, я отворачиваюсь от несостоявшегося испытания и вхожу под своды церкви. Там очень красивые росписи, мы тогда толком не могли их осмотреть, потому что шла реставрация, но сейчас леса убраны, и я с восхищением смотрю на Богоматерь. Она так женственна и прекрасна. И вдруг краем глаза улавливаю движение где-то сбоку. Там сидит седой старик, наверное, кто-то из евангелистов. Он смотрит прямо на меня и укоризненно качает головой. А потом говорит:

– Как это некому спрашивать? Вот сама себя и спроси!

Я проснулась с чувством удивления и неудовлетворенности. Словно глупо получила двойку в школе. Ну и к чему бы это все, а?

Само собой, я уехала. Я девушка вообще упертая – если уж что задумаю, то обязательно добьюсь. Разговор с мамой – и не один – получился тяжелым. Я клятвенно заверила, что жить буду у Светки, пока не найду что-нибудь приличное, что за первую попавшуюся работу хвататься не стану, а поищу что-нибудь приличное и по специальности (прямо там меня ждут, с моей специальностью), что одеваться стану скромно и звонить буду часто. И если что не заладится – обязательно вернусь. Диму я ничего не сказала о том, что собираюсь в столицу. Накануне отъезда позвонила Светке, сообщила дату, номер вагона, место. Она сообщила, что сама приехать не сможет, но пришлет мужа, чтобы меня не сперли прямо с вокзала. Я фыркнула, но спорить не стала. Чемодан получился тяжеленный, да еще сумка, так что если мужик встретит – это хорошо. А вот кстати, мужика-то я этого ни разу не видела.

– Светка, а как я его узнаю?

– Узнаешь, не боись, – хмыкнула подруга. – Просто сиди на месте, не дергайся.

Я и сидела. Когда самые нетерпеливые пассажиры, чуть не за полчаса до прибытия поезда столпившиеся в узком коридоре, вывалились на платформу, в купе заглянул потрясающе красивый парень. Он оглядел меня с ног до головы, я невольно напряглась – во-первых, парень, несомненно, был кавказских кровей, а во-вторых, взгляд его был неожиданно внимательным и насмешливым.

– Вы Таня Семина? – спросил он наконец.

– Да, – удивленно протянула я, и только потом до меня дошло, кто это. – А вы Роман?

– Если честно, то я Ромиль, как вы, наверное, уже заметили. Но Светка посоветовала европеизированный вариант, и это, надо сказать, временами упрощает жизнь. Зовите, как вам больше нравится.

Я кивнула и встала. Он легко подхватил вещи, загрузил меня в смешной джип, у которого руль оказался не с той стороны, и доставил в их со Светкой квартиру. Первым делом я позвонила маме и доложила, что добралась и все у меня хорошо. Мы с ней договорились, что я буду звонить со своего мобильника на домашний, потому что у мамы сотового нет. Но Ромиль, увидев, что я достала сотовый, покачал головой и, усадив меня за компьютер, сказал:

– Не трать деньги, у меня тут ай-пи телефония, так что звони сколько и куда надо. – Должно быть, на моем лице отразилось нечто, потому что он хмыкнул и добавил: – Не заморачивайся. Вот, гарнитуру на голову, вот здесь набираешь, вот так отправляешь...