–Я Хануман!

Он стоял перед ней, весь впридорожной пыли, согромной бутафорской булавой наплече, ипоправлял дурацкую шапку наголове, размахивая хвостом итяжело дыша.

–Укун?!

–Я Хануман!!!– чуть громче, чем нужно, вновь поправил её Укун.– Дэви, почему ты поёшь мантры своему сахибу, аменя несёт ктебе неведомая сила, будто именно я должен откликнуться наэтотзов?

–Сейчас именно это самый важный вопрос, который ты хочешь обсудить, да?– Ольга выразительно окинула себя взглядом.

Укун тоже осмотрел её сног доголовы.

–Ты связана порукам иногам, диди-джи.

–Да неужели?! Спрозрением!– раздражённо съязвила блондинка.– И? Ты собираешься что-то сэтим делать?

–Ас этим нужно что-то делать?– Он уселся наободранный стульчик, накотором нетак давно сидел демон– помощник режиссёра, иоблегчённо вздохнул.

–Да,– втихом изумлении сказала девушка.– Развяжи мне, пожалуйста, руки, чтобы я могла сделать фейспалм. Потому что слов уменянет.

–Нокто связал тебя? Идля чего?– упёрся герой китайского илииндийского эпоса.– Яне могу развязать тебя, пока неузнаю, кто это сделал. Вдруг это сделал Будда? ИлиРама?

Он тутже вскочил, аккуратно прислонил кстулу булаву, развёл руки, развернул ладони кнебу изапел, прикрыв глаза:

–Хануман!!!– заорала несчастная блондинка. Вот только мантр Раме ей сейчас нехватало дляполного счастья.

Её спутник тутже прекратил петь ивернулся настульчик, уселся поудобнее изадумался, рассеянно почёсывая спину.

–Ноесли тебя связал Будда, Рама илидругие боги, вожди, герои иславные святые люди, то поделом тебе, коварная женщина, они раскусили твою лживую змеиную натуру, ия немогу тебя развязать. Аесли это сделал какой-то негодный демон,– он сурово свёл брови ипокачал головой,– то, конечно, я сразуже спасу тебя, благочестивая дэви! Так поведайже мне, что привело тебя вэту нищую деревню, икто связал тебя, ипочему, изачем, икогда, игдеон, икуда пошёл, икогда вернётся,и…

–А-а-а-а-а-а! Ясама тебя придушу!

Солнце медленно катилось кгоризонту. Маленький городок неимел никаких выдающихся черт. Даже дорога внём была всего одна. Пообе стороны отнеё стояли дома жителей «побогаче»– теже убогие хижины, ноокна вних– непросто дыры, адыры, затянутые полиэтиленом.

Каквыглядят дома, расположенные вдали отосновной артерии города,– страшно даже представить. Вокруг валялись горы мусора, иневозможно было расслышать даже собственных шагов из-за громкого жужжания жирныхмух.

–Из-за тебя всё!– Тучный узкоглазый мужчина совсей силы пнул ботинком камешек, чтобы хоть как-то сорвать зло. Непомогло.– Зачем ты скалил настюардессу свои гнилые зубы? Понятно, что она испугалась.

–Она испугалась, что из-за твоего жира самолёт перевесит набок имы все упадём иутонем вморе.

–Очень смешно!

Высокий китаец вырвался вперёд. Нанём был лёгкий бежевый пиджак, белая рубашка, такиеже бежевые брюки. Он шёл налегке, периодически проверяя сотовый вкармане пиджака.

–Хорошо ещё, что нам удалось быстро выпутаться изполицейского участка,– проворчал толстяк.– Наверняка тоже благодаря твоим гнилым зубам.

–Немоим зубам, амоим деньгам, брат Бацзе.

–Да-да, незабудь вочередной раз попрекнуть меня деньгами! Ато ты уже пять минут этого неделал!

Брат Бацзе тяжело дышал, струдом поспевая засвоим худощавым товарищем. Он спотыкался накаждой кочке, нервно сплёвывал ито идело утирал солба пот рукавом розовой рубашки. Штанины серых брюк были вгрязи, асандалии вообще превратились впыльное ископаемое.

–Кстати, оденьгах,– сказалон.– Мне нужен головной убор. Лучше широкополая шляпа, они мне идут.

–Необлезешь?

–Тыже знаешь, Уцзин, яне переношу солнце, мне может стать плохо.

–Потому что ты безмерно толст.

–Я непереношу солнце, бестолковое ты создание!– Толстяк остановился итопнул ногой, поднимая ввоздух облачко пыли.– Причём тут мой вес? Какая связь?!

–Связь между жиром исолнцем очевидна каждому образованному человеку,– надменно отозвался высокий, нопримирительно продолжил:– Влюбом случае здесь пока ненаблюдается торговцев шляпами, каквидишь. Кактолько встретим торговую лавку, куплю тебе белую панамку.

–Я голоден.

–Ктобы сомневался?

Торговцев шляпами невстречалось, впрочем, каки какой-либо еды. Застранной парочкой настороженно наблюдали местные жители. Дети, неимеющие страха, выходили надорогу исмотрели наних, открыв рты. Из-за поворота выползла грязная повозка рикши. Китайцы молча посмотрели друг надруга инедобро улыбнулись.

–Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!– крикнул толстый китаец, поудобнее усевшись напассажирском сиденье.

–Плохо едуя,– проворчал тот, кого назвали Уцзином.– Кручу педали ржавого велосипеда попыльной инеровной дороге. Аты, каквсегда, сидишь иничего неделаешь!

–Какэто ничего? Яем! Тут завалялась пара каких-то лепёшек.

Рикша, если кто непонял, был пинком выброшен загоризонт. Его дальнейшая судьба никому неинтересна. Увы. Несъели– уже спасибо!

Хануман покачивался налиане, раскрывая очередной банан. Вокруг предавались отдыху ибезделью его беззаботные подданные. Правда, некоторые изних вполне даже работали, аименно готовили обед длясвоего царя. Однако вединый миг все вдруг дружно насторожились изамерли. Гора Цветов иПлодов нечасто встречает чужаков.

Мужчина шёл, утопая втраве почти поколено. Его смоляные волосы были стянуты тугой заколкой, аодежда была бела, какснег нагорных вершинах. Наминуту его остановили дозорные, нопотом один изних попрыгал перед гостем, сопровождая его кцарю.

Хануман поудобнее уселся нанизкой ветке имолча ждал. Мужчина подошёл кнему ислегка поклонился взнак приветствия. Взглядом царь обезьян отослал всех подальше, чтобы остаться спришедшим наедине.

–Кто ты ичто тебе нужно?– спросил Великий Мудрец.

–Я Ли, страж небесных врат, носящий пагоду, отец Ночжи, актоты?

–Гдеже твоя пагода?

–Я… я невзял её ссобой,– растерялся гость.

–Какже ты можешь называть себя носящим пагоду, если неносишь никакой пагоды? Может, ты никакой ине страж? Может, ты лжец? Какя могу доверять тебе? Вдруг ты никакой неотец Ночжи? Вдруг ты её мать?

Сбитый столку мужчина отступил нашаг назад, неуверенно озираясь посторонам.