На годы президентства Силеса приходится время возникновения серьезного левого и социалистического движения. В июле 1927 г. возникла Рабочая партия, переименованная в конце года в Дабористскую партию, которая провозгласила себя марксистской. В партии образовалось значительное и влиятельное коммунистическое ядро. Коммунистические группы действовали в основном в профсоюзах.

В первые годы президентства важным союзником Силеса стало студенческое движение. Однако их отношения резко испортились после разгона демонстрации оппозиции в Ла-Пасе 4 мая 1927 г. Доминирующие позиции в студенческом движении завоевали марксисты. Под руководством молодых марксистов Х.А. Арсе и Р.Анайя в 1928 г. на первом съезде студентов страны была образована Университетская федерация Боливии (ФУБ). Центральными требованиями программы ФУБ стали университетская автономия, национализация рудников и нефтедобычи, проведение аграрной реформы30. Это была радикальная марксистская программа реформ.

В 1929 г. Х.А. Арсе, пользовавшийся непререкаемым авторитетом среди студенчества, выдвинул идею создания Конфедерации рабочих республик Тихоокеанского региона — Перу, Чили, Боливии (КРОП) как регионального объединения рабочих партий и прообраз будущего рабочего государства. Эта идея нашла поддержку среди молодежи и интеллигенции, находившихся под влиянием «ибероамериканизма» В.Р. Айя де ла Торре.

Для боливийцев идея пролетарской конфедерации отражала их стремления преодолеть «географическую и историческую обреченность» страны. Х.А. Арсе рассматривал КРОП как воспроизведение ленинского лозунга Соединенных Штатов Европы применительно к индейским андским странам. К 1931 г. КРОП в Боливии оформилась в небольшую конспиративную группу. Южноамериканское бюро Коминтерна решительно осудило КРОП, объявив ее «националистической» и «антипролетарской» организацией. Бюро призвало коммунистов бороться с этой «мелкобуржуазной партией». В письме Бюро от 21 мая 1932 г. указывалось: «КРОП — это боливийская АПРА». В ответ из Ла-Паса писали, что КРОП нашла поддержку в коммунистических организациях Оруро, Потоси, Кочабамбы31. По требованию бюро Х.А.Арсе был исключен из компартии, но тем не менее он продолжал демонстрировать лояльность по отношению к СССР и лично Сталину. Не встретив массовой поддержки ни в Боливии, ни в сопредельных странах, а также перед лицом захватывающей боливийское общество шовинистической истерии, Х.А.Арсе в 1932 г. принял решение распустить эфемерную КРОП. Х.А.Арсе поплатился за идею КРОП остракизмом со стороны Коминтерна и обвинениями в отсутствии патриотизма со стороны боливийских националистов. В конце 20-х годов небольшая группа марксистов во главе К.Мендоса Мамани создала так называемую Подпольную коммунистическую партию, которая поддерживала тесные контакты с Коминтерном. В виду своей малочисленности и «идейной слабости» Коминтерн так и не санкционировал создание национальной компартии как полноправной секции Интернационала32.

В этот период появились первые левые группы и партии социалистической ориентации. Важную, роль в левом движении Боливии в эти годы играл Тристан Мароф. Он становится неоспоримым лидером боливийских марксистов. В те годы он пропагандировал свою главную идею о том, что коммунизм являлся единственно возможным решением национальных проблем Латинской Америки. От Т.Марофа левые ждали создания коммунистической или радикальной социалистической партии. В 1927 г. Т.Мароф вместе с профсоюзным лидером, анархистом Р. Чумасеро создал в г. Сукре пропагандистскую марксистскую группу. Затем в Потоси он объявил о создании Максималистской социалистической партии, в которую вошли видные деятели революционного движения Боливии Роберто Инохоса, Дик Ампуэро, Энрике Г.Лоса, Э.Сальватьерра33. Однако уже в феврале 1927 г.

Т.Мароф и Р.Инохоса34 были арестованы и высланы из страны, а партия прекратила свое существование.

В 20-е годы в среду боливийской интеллигенции проникали новые идеи из Европы. Социализм и марксизм вызвали большой интерес среди молодежи, особенно среди студенчества. Принятая в 1928 г. Университетской федерацией Боливии «Декларация принципов» была выдержана в чисто марксистском духе. Хотя в дальнейшем студенчество почти поголовно увлеклось идеями Шпенглера, Кайзерлинга, Тамайо, марксизм завоевал себе многочисленных сторонников. Кроме того, в Боливии марксизм переплетался с индеанистскими идеями. Такого рода эклектический симбиоз представлял собой «марофизм».

Тристан Мароф (настоящая фамилия Густаво А.Наварро) родился в Сукре в 1898 г. Еще очень молодым человеком включился в политическую борьбу35, активно участвовал в «республиканском» перевороте 1920 г.

За активное участие в «революции» Б.Сааведра назначил его на должность консула Боливии в Гавре (Франция).

Пребывание в Европе полностью изменило его жизнь. Густаво А.Наварро попал в Старый свет, когда ему было 25 лет. Послевоенный революционный подъем и интеллектуальные поиски европейской интеллигенции произвели на него огромное впечатление. В Европе он вошел в круг прогрессивной латиноамериканской интеллектуальной эмиграции. Вместе с Инхеньеросом, Унамуно, Угарте, Васконселосом, Астуриасом и Айя де Ла Торре он стал основателем «Латиноамериканского союза», созданного в Париже 29 июля 1925 г.

Яркий, ироничный памфлетист левой ориентации привлек к себе внимание Анри Барбюса и Ромена Ролана, активно пропагандировавших коммунизм и русскую революцию. А.Барбюс обратился к Т.Марофу с восторженным письмом по поводу одной из его статей. Между ними установились дружеские отношения. Дружба с А.Барбюсом, который писал вступительные статьи к книгам Марофа, способствовала переориентации его идейных поисков от латиноамериканского модернизма к марксизму и коммунизму. Своих друзей-писателей А.Барбюс стремился привести к Коминтерну, и Мароф увлекается русским марксизмом и коммунизмом.

Первой книгой Т. Марофа, имевшей общеконтинентальный резонанс, была «Справедливость Инки», изданная в Брюсселе в 1926 г. В этой книге он цитировал Маркса, Ленина, писал о русской революции. Т.Мароф утверждал, что общепринятые идеи о неизбежности прохождения странами континента того же самого пути, что прошла Европа для достижения капиталистического процветания, являются иллюзией, ибо ведет лишь к подчинению американскому империализму и стагнации36. По его мнению, континент самой судьбой предназначен, и главное, уже готов к переходу к социализму и коммунизму. Он писал: «Американский континент — это континент, созданный для социализма, который даст на его почве самый плодотворный результат»37. И больше всех подходит для социализма Боливия. Во-первых, потому что основная масса населения — индейцы, сохраняющие в своей исторической памяти и в общинной организации основы инкского коммунизма. А во-вторых, это — богатейшая по своим ресурсам страна, способная обеспечить благосостояние своего населения. То, на что Европе понадобились века, а именно подготовка к принятию коммунизма, Боливия имеет от природы, от своего исторического прошлого38.

Для Т.Марофа коммунизм — это, прежде всего, режим имущественного равенства, отсутствия паразитических классов, свободного труда. Более того, следуя логике восстановления инкского наследия, он готов пожертвовать демократией и свободами, являющимися для него ничем иным как пустым звуком и спекулятивной демагогией правящих креольских классов39. Надо отметить, что Т.Мароф при всей поверхностности своих взглядов на коммунизм верно подметил его суть: тоталитарное отношение ко всем сферам экономической и общественной жизни. Они утверждал, что для триумфа коммунизма мало провести реформы и изменить экономические и общественные основы жизни, необходимо полностью подчинить жизнь индивида и общества единым чувству и мыслям, а всякая половинчатость и «либеральничание» приведут лишь к поражению и разочарованию. Примером такого тотального (или как он пишет «целостного»), хоть и не демократического общества был инкский коммунизм40.