места — деньги! Запачкованные. Беспременно казенные трешницы в бандерольках.

Когда щелкнул отломанный замок, Пашка даже зажмурился от предвкушения находки, но заглянул внутрь и разочарованно свистнул: в чемодане лежали толстая бухгалтерская книга и какие-то ведомственные расписки.

«Надул, гад, — с неприязнью вспомнил он толстое лицо владельца чемодана с жирным куском ветчины у рта. — Служилый мелкач, а жрет, как начальство…»

В досаде Пашка полежал несколько минут лицом кверху, следя за пестрой птицей, клевавшей кору, потом зевнул, лениво потянулся, вынул из чемодана толстую книгу, вывалил на траву расписки и стал просматривать.

На первом же листке из блокнота, попавшем под руку, было тщательно выведено:

«Аннотация к книге И. Сапсоева «Как счищать снег с крыш». В настоящей книжке автор подробно рассказывает, каким образом, преимущественно в зимнее время, производится очистка от снега крыш, крылец, тротуаров и других нежилых мест. Не везде идеологически приемлемая, эта книга все же может служить ценным пособием для дворников и лиц, их заменяющих.

Младший консультант Л. Прицкин»

Внизу, под аннотацией, стояла размашистым почерком резолюция:

«Выдать тов. ПРИЦКИНУ за подробную аннотацию о книге «Как счищать снег с крыш» (24 стр. плюс обложка) 500 (пятьсот) рублей.

Старший консультант Е. Хворобин

Пашка еще раз внимательно осмотрел записку, даже перевернул: нет ли чего на другой стороне? — вздохнул и отложил в сторону.

— Так, значит, — угрожающим шепотом протянул он, — прочитал книжечку и полтыщи оттяпал… Здорово!..

На второй странице бухгалтерской книги Пашкино внимание привлекла несколько непонятная, но тонко сформулированная запись:

«Старшему консультанту Е. Хворобину за не вышедшее в свет второе издание сборника «Лучи и мечи» и редакторскую работу над примечаниями к третьему изданию — 1500 (полторы тысячи) рублей. Оправдательный документ — записка младшего консультанта Л. Прицкина».

«Ишь ты, — догадливо ухмыльнулся Пашка, — перекрыл! Тот ему пятьсот, а этот ему полторы… Знай, мол, наших…»

Дальше читать стало уже интересно. На маленьком календарном листочке стояли разбросанные строки:

«В бухгалтерию, тов. Л. Прицкину на покупку учебников политграмоты и русского синтаксиса — 8 р. 40 к. Ему же за идеологические поправки к однотомнику басен И. А. КРЫЛОВА — 2200 рублей, по расчету 240 рублей за поправку. Выдать немедленно.

Е. Хворобин»

Тут же была пришпилена другая бумажка, серого цвета, с пятнами от рыбы. Должно быть, наскоро оторванная от покупки. На бумажке неровным почерком, вызванным, очевидно, автомобильной тряской, стояли карандашные строки:

«Дорогой Лудя! Не валяй дурака и сегодня непременно приезжай играть в преферанс. Позвони по телефону: не помнишь ли, как фамилия автора, к которому я на днях писал предисловие? Кстати, будет пирог с осетриной».

На записке красным карандашом было выведено: «Выдать восемьсот без удержаний.

Л. Прицкин»

«Без удержаний, — сердито покосился Пашка, — удержишь с такого!.. Самосильно прет к рублю…»

Потом шли записи, которые Пашка не понял совсем. Л. Прицкин забраковал сочинения Генриха Гейне, и за это Е. Хворобин выписал ему две тысячи. Потом Е. Хворобин одобрил сочинения Генриха Гейне, и за это Л. Прицкин выписал ему на триста рублей больше.

Пашка повернул голову и пристально посмотрел на опушку. Там, рядом с какой-то смуглой девушкой, гулял в белом кителе милиционер.

— И ходят, и ходят, — недовольно произнес Пашка, быстро поднялся с земли и хотел сложить книгу и записки в чемодан. Ветер перевернул один из листков, и Пашка бегло прочел:

«В бухгалтерию. Впредь до разбора дел гр. Л. Прицкина и Е. Хворобина в Комиссии советского контроля всякую выдачу им денег прекратить».

Размашистая подпись была неразборчива. Пашка кинул на траву только что поднятую с земли толстую книгу, плюнул на чемодан, ткнул ногой в какую-то записку, быстро зашагал в глубь леса и хмуро сплюнул на сторону:

— Ворюги!

1936

АРКАДИЯ БУХОВА ВСПОМИНАЮТ…

Леонид Ленч

Юморист до мозга костей

Аркадий Бухов ушел из литературы и из жизни безвременно, в самом расцвете своих творческих сил. Перечитывая теперь, через много лет, его рассказы и фельетоны, написанные уже в советское время, видишь отчетливо, как мужал и развивался талант этого старого писателя — юмориста до мозга костей! — как зорче становились его внимательные, смеющиеся глаза, как масштабы и цели нашей жизни расширяли камерные, «салонные» рамки его веселого творчества.

Как писатель-юморист Аркадий Бухов вырос и созрел в дореволюционное время. Он был одним из основных сотрудников журнала «Новый Сатирикон»: Аркадий Аверченко, Тэффи и Аркадий Бухов.

Бухов был отличным техником комического рассказа. Он писал легко, много, смешно. Писал «как все», не затрагивая острых социальных тем, скользя по поверхности жизни, словно на коньках, стараясь поразить обывателя-буржуа ловкостью поворотов и пассажей своего «фигурного катанья».

Если сатириконцы и позволяли себе иногда те или иные политические вольности, то лишь в пределах «дозволенного начальством». Протест против социальных язв тогдашнего общественного строя России очень редко появлялся на страницах «Нового Сатирикона». Сотрудники его не развивали русские традиции реалистического юмора и социальной сатиры, сознательно не вникали в действительность со всем ее угнетающим безобразием. Наоборот. — своими улыбками, своим остроумным