Ройс понятия не имел, о чем Вайберг рассказывает герцогу, и это его нервировало. Само ожидание в роскошной комнате, полной резных слонов и оленей, не говоря уже о серебряном чайном сервизе, действовало на нервы. Он не задерживался в подобных местах, однако часто навещал их и не мог не отметить, что статуэтки легко поместятся под плащом, и за них можно выручить неплохие деньги на черном рынке. В салоне было прохладно, несмотря на камин, ведь никто не удосужился развести огонь. И потому Ройс сидел на обитом бархатом деревянном стуле, ощущая, как холод просачивается в кости, и гадая, что он здесь забыл.

Он думал, я пришел его убить. Если бы дело повернулось так, как я ожидал, он бы не ошибся.

Ройс представил два пути, тянувшиеся бок о бок, близко, но все же порознь. Он явился в Рошель, чтобы убить Леопольда. Этого пожелал Габриэль Уинтер. Пусти кровь проклятому герцогу и всем его прислужникам. Окрась реку Роше красным, за меня и мою Дженни. Ройс прибыл по этому пути, однако почему-то свернул с него. И теперь шел по другому, а герцог полагал, что он все еще на первом. Ройсу казалось, будто он провернул ловкий трюк, да столь умело, что одурачил весь мир.

Меня тоже одурачили.

Сидя в холодной, пустой комнате, Ройс видел себя на другом пути. Я бы встал позади герцога, пока тот любовался звездами, и перерезал ему горло – аккуратно, чтобы поймать стакан и не дать ему разбиться. Та реальность выглядит более настоящей, чем эта. Вот как мне следовало поступить. Вот что мне полагалось сделать.

Ройсу казалось невероятным, что он находится возле того пути, смотрит на него и видит историю, которой не случилось. Его траектория сместилась, совсем немного, едва заметно, но этого было достаточно, чтобы превратить кровавую резню в доставку почты.

А ты чего ждал? Пальца?

Ройс ожидал множества пальцев и еще больше голов. Вместо этого он сидел в роскошном салоне и ждал, пока правитель города… Он понятия не имел, чего ждет. В этом заключалась проблема нового пути. Ройс не знал, куда тот ведет. Никогда не ходил по нему. И только он решил, что ждать герцога было не умнее, чем слушать Адриана, как появился Леопольд.

Он был одет, но не в пышные наряды, каких Ройс ожидал от правящей аристократии. В накрахмаленной рубашке, жилете и простых брюках герцог больше напоминал скромного торговца. За ним вошли несколько человек, одетых лучше, но выглядевших более потрепанными, будто их только что разбудили, в то время как Лео Харгрейв сиял, словно заново родился. Радостный и улыбающийся, он приблизился к Ройсу и кивнул.

– Значит, тебя нанял старик Уинтер, – сказал Леопольд, внимательно следя за реакцией Ройса.

Тот не дрогнул.

– Он ненавидит меня. А ты из «Черного алмаза», верно?

Ройс продолжал молчать, лишь покосился на дверь, когда вошел Роланд. К добру или к худу, Вайберг был его защитником, спасательным тросом, и было приятно видеть, что он никуда не делся. Если мерзавец предал Ройса, ему не придется долго искать капитана, чтобы перерезать горло.

– Не имеет значения, – произнес герцог и усмехнулся. – Ты можешь расслабиться. Сейчас ты мой лучший друг, и я у тебя в долгу. – Лео поежился. – Почему здесь так холодно? Они что, совсем не позаботились о тебе? Идиоты. – Он нахмурился, затем поднял пергамент, держа его нежно, словно новорожденного. – Моя Дженни жива.

– Долго она не проживет, если ты не…

– Я знаю! Это есть в письме. Дать гномам право на работу. Дать калианцам право на торговлю. Дать мир право на существование. За ночь такое не провернуть. Гильдии – могущественная сила, но Дженни… – Он взмахнул письмом. – С ней нет ни минуты скуки и ни минуты покоя. Она уже этим занималась. Решала проблему, имя которой Рошель. Понимаешь, она деловая женщина. А Рошель – кошмарный спутанный клубок. Этот город душат правила и процедуры, бесчисленные протоколы, и за столетия в нем укрепилась узколобая нетерпимость. Она ничего об этом не знает. Не представляет, что задача нерешаема. В этом вся Дженни. Никогда не говори ей, что она чего-то не может. Для нее это вызов. В данном случае Дженни придумала план, согласно которому действующие члены купеческой и торговой гильдий будут получать процент от доходов калианцев и гномов. А также отметила, что если они откажутся, то мне следует поднять налоги на внешнюю торговлю. Дельцы лучше всего понимают деньги – или угрозу им. Выяснилось, что дочь колнорского торговца отлично разбирается в подобных материях. Она почти добилась соглашения, а потом исчезла.

– Мне нужно вернуться, – сказал Ройс. – С доказательствами твоих намерений.

– Да. Дженни упомянула мятеж. У нее милый почерк. – Он улыбнулся. – Такие пухленькие ручки, а почерк красивый. Дженни говорила, это потому, что она много лет вела бухгалтерию.

– Какие доказательства мы можем предоставить? – поинтересовался Ройс.

Герцог махнул рукой своим спутникам.

– Эти господа – главы купеческой и торговой гильдий, с которыми встречалась Дженни. Они с радостью согласились помочь, после того как я объяснил, что если моя жена умрет, я объявлю их соучастниками убийства и казню всех до единого. – Лео смерил сонных людей суровым взглядом.

– Король осудит убийство известных купцов, – заявил один из мужчин.

– Какой король?

Мужчина поежился.

– Не волнуйтесь, – улыбнулся Лео. – Я обязательно устрою суд сразу после вашей казни, чтобы докопаться до истоков заговора. А вы тем временем сможете высказать претензии лично покойному королю Рейнолду, когда встретитесь с ним.

Мне нравится этот мужчина, подумал Ройс.

– Полагаю, нам пора.

– Капитан Вайберг отправится с вами. Удачи… Ройс, верно?

Тот кивнул.

– Ройс, – задумчиво повторил герцог. – Я уже слышал это имя.

– Идем, – обратился Ройс к Роланду и быстро зашагал к двери. Ему не хотелось знать, какие откровения ждали герцога.

Заняться было нечем, и Адриан уснул. Он проснулся с первыми лучами рассвета, проникавшими по деревянной лестнице из руин. В каменном подвале ничего не изменилось. Грисвольд сидел на прежнем месте, ссутулившись и подняв колени, на которые спускалась длинная борода. Гном демонстрировал терпение и невозмутимое хладнокровие камня. Он держал кинжал наготове. Сетон свернулась рядом с Адрианом, использовав его в качестве подушки, ее светлые волосы укрывали ему колени. Он решил, что она хотела согреться или защитить его от предательства во сне.

Никому не удастся похитить меня, не разбудив моего защитника.

Адриану, который замерз и не чувствовал рук, прекрасная мир представлялась чудесным утешением. В свете нового дня, придававшего всему безупречную чистоту, она была не просто красивой, не просто женщиной. Точно так же первый зимний снегопад кажется чем-то большим, чем снег; оба были исключительными.