Она хотела спасти ему жизнь.

Кристофер силился ее приподнять, но она оказалась тяжелой, как мир, который оберегала. Как он ни старался, дотащить ее до газона в одиночку нечего было и думать. А потому двое мальчишек объединили усилия и мало-помалу сдвинули ее с горящего тротуара.

– Не делай этого, кристоФер. Прошу, не нАдо.

Улыбка славного человека превратилась в тошнотворную хмарь.

– Ату его! – выкрикнула шептунья.

По ее команде на славного человека ринулись сотни оленей. Они щерились. Смыкали ряды. Готовились разорвать его на куски.

Славный человек не сдвинулся с места.

Он только поднял руку. Олени тотчас же остановились и стали переходить на его сторону. Один за другим. С оскаленными зубами. Но на сей раз они не собирались кусаться. Они ему кланялись. И ластились, как домашние кошки. Кристофер заметил, как на лице шептуньи проблеск надежды сменился ужасом.

– Это не твое войско, дорогуша. А мое. Не забыВайся.

Славный человек преспокойно пошел через дорогу. Олени, щеря зубы, потянулись за ним. Кристофер и Дэвид все еще пытались совладать с тяжестью шептуньи.

– Возвращайся сюда, сыН мой, покуда я не осерчал.

Кристофер тянул ее через кровавую реку на асфальте. Кровавая река натекла у него из носа. Облака натыкались друг на друга. Небо раздирали молнии. Славный человек придвинулся еще чуть-чуть.

– Возвращайся, не заставляй меня применЯть силу.

У Кристофера сердце выскакивало из груди. Славный человек подобрался еще ближе. Кристофер опустил взгляд. Для воина у него какие-то неправильные ноги. Они оленьи.

– Я не хочу этого делать. Не вынуЖдай меня.

Кристофер ступил на газон. Шептунья закрыла глаза. Считаные мгновения отделяли ее от смерти.

– Оттащишь ее на траву – я сделаю тебе болЬно.

Еще один шаг.

– Спасешь ее – уБью твою мать.

Кристофер с Дэвидом Олсоном перетащили шептунью на газон. Охвативший ее огонь тут же погас. Она поднялась – на нетвердых ногах и с незажившим телом. И встала между славным человеком и мальчиками. Львица, защищающая свое потомство. Славного человека передернуло от злости; он направился в их сторону. Олени крались позади. В свете луны Кристофер видел их очертания. Но это уже были не олени. Это были охотничьи псы. Сверкающие глазами. Шептунья повернулась к мальчикам. Вырвала из толщи своей кожи ключ и вложила его в трясущуюся руку Дэвида. А потом выкрикнула:

– Уведите его!

Миссис Хендерсон начала взбираться по лестнице в домик на дереве. Из-за пулевого ранения в боку поднималась она медленно. И каждое движение отдавалось невыносимой болью. Она бы туда не полезла, да муж, находящийся в домике на дереве, ее звал.

Ну же, милая. Давай на выходных отправимся в путешествие. Хочу показать, как сильно я тебя люблю.

Миз Ласко даже подсадила старушку, лишь бы ускорить подъем. Зачем терять время? Ведь в домике на дереве ее тоже кое-что ждет. Она это чувствует: холодное, терпкое, обжигающее губы. Знакомое ощущение трепета бабочек в животе и в крови. Румянец на лице.

Тебе не составит труда захмелеть. Все необходимое ждет прямо здесь, внутри.

Брэйди Коллинз был вполне доволен. Миссис Хендерсон похвалила его за то, как он держит в узде почтарей. И теперь настал его черед забираться по лестнице в домик на дереве. Оттуда доносился голос его матери. Она находилась внутри, в теплой кухне, среди ароматов горячего супа и хлеба.

Вылезай из конуры, Брэйди. Мамочка тебя любит. Тебе больше никогда не придется мерзнуть.

Сквозь швы на веках Дженни Херцог наблюдала, как Брэйди взбирается по лестнице. Он миновал первую ветку, на которой все еще дергался ее сводный брат Скотт. Дженни была счастлива, но не понимала, почему Скотт до сих пор не умер. Она посмотрела наверх, где ожидал домик на дереве: оттуда ее звал нежный мамин голос. В лесу пахло маминой комнатой. Сладкими духами и маслянистым попкорном.

Входи, Дженни. Устроим с тобой пижамную вечеринку.

Сделаем попкорн, убьем твоего сводного брата и посмотрим кино.

Больше ни один обидчик не войдет к тебе в спальню.

Вместе смоем Скотта в потоп. Потоп.

На веки вечные.

Мимо веток, гнущихся под тяжестью множества тел, которые елочными украшениями болтались на дереве, эта четверка душ поднималась к домику. Им просто необходимо было туда попасть. Им просто необходимо было преступить световой порог.

А потом – свобода.

Шептунья преградила путь славному человеку, а Дэвид с Кристофером кинулись к Лесу Миссии. Славный человек улыбнулся, обнажив зубы – короткие кинжалы. Обгоревшая, истекающая кровью шептунья не сдавалась. Свернулась кольцами. Приготовилась к броску.

– Я сошла с асфальта, – заулыбалась она сквозь выбитые зубы.

– А я набрался сил у мальЧика, – послал ей ответную улыбку славный человек.

Эти двое ходили друг против друга кругами. Шептунья чуяла, что к ней подкрадываются олени. Она знала: окно вот-вот закроется. И с неистовым воплем бросилась на славного человека, целясь ногтями ему в глаза.

Славный человек и бровью не повел. Он просто застыл в ожидании, как будто на него, медленно кружась, опускался сухой листок. Но в последний момент резко ушел в сторону и нанес удар, словно прихлопнул муху. Шептунья отлетела метров на тридцать и проломила спиной входную дверь в доме Кристофера. Только щепки полетели во все стороны. Олени тут же прижали ее к земле, стали кусать и царапать.

А славный человек пустился в погоню за мальчиками в чащу леса.

* * *

Кристофер с Дэвидом Олсоном бежали по тропе. Дэвид сжимал в руке ключ. Кристофер – серебряный клинок. Они миновали козий мостик. Кристофер знал: поляна – прямо по курсу. Но тут Дэвид схватил его за руку. И потянул в сторону.

– Стой! Нам не туда – поляна впереди! – выкрикнул Кристофер.

Дэвид помотал головой: нет. Стиснув руку Кристофера, он резко свернул вправо, под густой полог ветвей. Кристофер оглянулся на тропу: со стороны поляны, как огненные муравьи по склону муравейника, бежали олени. Засада. И Дэвид это предвидел. Дэвид знал все потайные места. Все кратчайшие пути. Дэвид прожил здесь пятьдесят лет.

Олени рассеялись, как гончие псы, натасканные на механических зайцев.

Кристофер, следуя за Дэвидом, петлял меж деревьев; тропинка завела их в столь густые заросли, что передвигаться там мог только ребенок. Преследователи-олени замедлили бег. Но не останавливались, а продирались дальше сквозь чащобу до тех пор, пока не изранили о ветки гладкие бока.