Он улыбнулся:

— Что может произойти в самом худшем случае? Нас уволят со службы? Отнимут гражданство? И тогда у нас не будет никаких обязательств.

— Мы будем разорены, но останемся вместе, — с улыбкой на губах сказала Амара. — Ты это имеешь в виду?

— До тех пор пока ты будешь рядом со мной, я не буду разорен, — сказал он.

Амара обняла мужа за шею и крепко прижала к себе. Он ответил на ее объятия.

Быть может, Бернард прав. Быть может, все будет хорошо.

Фиделиас закончил чистить свои сапоги и поставил их возле кровати. Рядом стояла собранная чуть раньше сумка. Он задумчиво оглядел комнату. В подвале особняка Аквитейнов он занимал помещение для слуг точно таких же размеров, как комната, где он прежде жил в цитадели. Возможно, постель здесь была помягче, простыни и одеяла более высокого качества, да и светильники тоже. Но в остальном все было таким же.

Фиделиас покачал головой и вытянулся на постели, он слишком устал, чтобы раздеваться и залезать под одеяло. Фиделиас смотрел в потолок, прислушиваясь к шуму и разговорам в соседних комнатах и коридорах.

Неожиданно дверь без стука распахнулась, Фиделиасу не требовалось поворачивать голову, чтобы выяснить, кто вошел.

Леди Аквитейн немного помолчала, а потом сказала:

— Я вижу, ты уже собрал вещи.

— Да, — ответил он. — Я уйду перед рассветом.

— И не останешься на церемонию представления?

— Я вам не нужен, — сказал Фиделиас. — И я уже видел платье, которое вы купили для стедгольдера Исаны. Уверен, оно произведет нужное впечатление. А у меня есть другие важные дела.

— Неужели? — удивилась леди Аквитейн. — А я даже не успела дать тебе новое поручение.

— Вы отправите меня во владения Калара, чтобы я вошел там в контакт со своими людьми, — сказал Фиделиас. — Вы захотите узнать, какие связи у Калара с южными верховными лордами и как их разрушить.

Она негромко рассмеялась.

— Должна ли я чувствовать себя довольной из-за того, что сумела найти такого превосходного шпиона?

— Не стоит, — отозвался Фиделиас. — Я сам выбрал вас и вашего мужа. А вовсе не наоборот.

— Как цинично, — прошептала она. — Джентльмен не стал бы говорить об этом прямо.

— Но вы наняли меня не для танцев, — спокойно возразил Фиделиас.

— Верно. — Она немного подумала и сказала: — Ты возьмешь воду из нашего источника?

— Да. Южное лето бывает жарким.

— Будь осторожен, Фиделиас, — сказала леди Аквитейн. — Ты ценное вложение наших средств. Но я не стану долго терпеть твое неповиновение.

— На вашем месте, ваша светлость, — заметил Фиделиас, — я бы старался беречь источники информации.

— Ты имеешь в виду самого себя? — спросила она.

— Именно.

— И почему же? — осведомилась она, и в ее голосе появился холод.

В первый раз за весь разговор Фиделиас перестал смотреть в потолок. Леди Аквитейн стояла в дверях, высокая, изящная и прелестная, одетая в элегантную серую накидку и легкие туфельки. Ее темные волосы были заколоты несколькими гребнями из слоновой кости. Некоторое время он наслаждался ее красотой, чувствуя, как в нем возникают желание и гнев. Ни один мужчина не мог взглянуть на такую женщину и не испытать желания. Но Фиделиас не понимал причины своего гнева. Он постарался скрыть его от леди Аквитейн.

Фиделиас ничего не ответил и кивнул на стоящий у двери шкаф.

Она нахмурилась и посмотрела на него. Леди Аквитейн склонила голову набок и протянула руку, чтобы снять потертый плащ с крючка.

— Это плащ, — сказала она, показывая, что ее терпение подходит к концу. — И какую угрозу он может для меня представлять?

— Это не плащ, — спокойно возразил Фиделиас. — Это морская накидка. Их делают в Каларе, Форции и Парции. Из крупных ящериц, которых кормят луковицами и корнями, а потом сдирают шкуру. Затем шкуру смачивают водой, и она становится водонепроницаемой. Всякий, кто отправляется в те края, нуждается в такой накидке. Их надевают во время путешествия на корабле или в сезон дождей. Без такой накидки очень легко заболеть.

Леди Аквитейн еще раз терпеливо кивнула:

— Я все еще не понимаю, почему она может представлять для нас опасность, мой дорогой шпион.

— Это моя накидка, — сказал Фиделиас.

Она продолжала молча на него смотреть.

— Я оставил ее в своей комнате в цитадели в тот день, когда отправился на юг с Амарой, чтобы она могла сдать выпускной экзамен. В тот день я ушел от Гая. — Он покачал головой. — Я нашел эту накидку здесь сегодня вечером.

Между бровями леди Аквитейн появилась складка.

— Но… из этого следует…

— Из этого следует, что Гай побывал в вашем особняке, а вы не имели об этом ни малейшего представления. Теперь мы знаем, что ему известно, где я нахожусь. И кому служу. И еще становится очевидным, что он понимает: вы посылаете меня на юг, чтобы я устроил неприятности Калару, — и он меня на это благословляет. — Фиделиас скрестил руки на груди и снова стал смотреть в потолок. — Будьте осторожнее, миледи. Возможно, лев, на которого вы охотитесь, стар, но он еще не выжил из ума, и его нельзя назвать слабым. Один неверный шаг, и из охотницы вы превратитесь в жертву.

Леди Аквитейн молча смотрела на него несколько мгновений, а потом вышла, закрыв за собой дверь. Он услышал, что она идет немного быстрее, чем обычно. Леди Аквитейн была напугана.

Почему-то это порадовало Фиделиаса, похожие ощущения он испытал, когда предупредил гвардейцев о нападении ворда. Он прекрасно понимал, что это опасные мысли и чувства, и ему совсем не хотелось изучать их более тщательно, поскольку это могло привести к печальным последствиям. Поэтому он просто принял их к сведению. Ему это приятно.

Конечно, чувства были не слишком сильными — но это лучше, чем ничего.

В эту ночь он заснул без особых усилий — впервые за последние три года.

Исана сложила руки на коленях, чтобы скрыть, что они дрожат. Она была одна в карете, но не хотела, чтобы во дворце ее увидели в таком состоянии.

Даже если она стала предателем Короны — во всяком случае, по духу.

Она закрыла глаза, стараясь дышать медленно и ровно. Ей предстоял всего лишь обед, и она не сомневалась, что Первый лорд не станет задерживать ее после того, как трапеза подойдет к концу. И еще она увидит Тави, целого и невредимого. Ей казалось, что у нее по-настоящему заболит грудь, так сильно она рыдала, когда нашла его в дворцовой больнице, раненого, изможденного, но живого. Она с раздражением заставила всех дворцовых целителей удалиться и сама вылечила все раны Тави, используя влажную ткань — самый медленный и изнурительный процесс.