– Сударыни, – решительно вмешалась Луиза, – позволю себе напомнить, что все очень хорошо. Дело Раканов уже победило, нареченный Айрис – ближайший друг его величества, а мы – доверенные дамы ее величества.

– Да помню я, – фыркнула герцогиня Окделл. – Мы с Робером любим друг друга, но почему Сэль должна ходить как нищенка?

Еще весной дщери Эгмонта голубенькое платьице Селины показалось бы верхом роскоши, но к деньгам привыкаешь быстро. Если уж старая тетка замоталась в дорогущие тряпки, чего говорить о девчонках.

– Мама, я все сделала, – доложила дочка и вздохнула. – Мама, я не стану носить драгоценности, пока… Монсеньор в Багерлее.

– Станешь, – отрезала Луиза мерзким маменькиным голоском. – Именно сейчас и станешь.

– Пойдем, – Айри ухватила подружку за рукав, – я тебе помогу, ну, пойдем же!

Кажется, началось. Сейчас дочка узнает страшную тайну о помолвке и поездке. Что до самой капитанши, то она вторую неделю не сомневалась, что невеста собралась за помощью к Савиньяку и сбежит при первом удобном случае. Скорее всего, в мужском платье и при помощи влюбленного кузена. К счастью, Реджинальд уехал по отцовским делам, но после его возвращения придется бдить в четыре глаза, а заодно искать собственного гонца. Лучше всех подходил Левфож, но госпожа Арамона не была уверена, что южанин уже готов послать к кошкам сюзерена ради глазок Сэль. Встречай они Излом в приличном доме, а не в этакой мертвецкой, парень мог бы дозреть уже сегодня, но Надор не способствует любви, хотя Эйвон, похоже, влюбился не на шутку…

– Мы готовы, – Айрис держала сияющую Селину за руку, на шейке дочери красовались отборные жемчуга, в ушках сверкали бриллиантовые капельки. – А она пусть что хочет, то и делает.

«Она»… Дожила Мирабелла, если родная дочь ее ни по крови, ни по имени не зовет, словно какую-то нечисть.

– Что ж, – Луиза поправила вдовий браслет, – прячьте когти, дети мои, нам пора.

3

На щеке Дейдри краснело нечто весьма похожее на след от пощечины, Эдит дышала медленно и тяжело, а вдова великого Эгмонта напоминала подмороженную лужу. Сверху приличный ледок, но лучше не наступать.

Явление непокорной дочери и ее дам герцогиня тем не менее пережила, почти не поморщившись, а ведь они заявились позже хозяйки. Это вышло случайно, но Мирабелла в случайность не поверит, ей нравится считать себя оскорбленной.

– Дочь моя, – проскрипела благородная дама, – займите свое место.

Айрис, сияя рубинами, молча опустилась между маменькой и Дейдри, Луиза оказалась рядом с Эйвоном, а Селине досталось место среди благочестивых жен и дочерей, ради праздничка допущенных в святая святых. Закутанные в серое и черное дамы казались сборищем воробьев и галок, явившихся засвидетельствовать свое почтение вороне. Сэль средь них воссияла утренней звездой, что не укрылось ни от Рауля Левфожа, ни от Луизы. Нет, пожалуй, в надорских традициях есть определенные преимущества.

– Вознесем молитву во славу Создателя нашего, – изрекла герцогиня Окделл, – служителей Его и всех убиенных во имя Чести и Долга.

А где, спрашивается, его величество Альдо Ракан и его верные сторонники? Не донести ли в столицу, что Мирабелла Окделл не желает молиться за истинного государя и продолжает носить траур, когда вся Талигойя счастлива избавлению от тирании?

– Мэдосэ, те урсти пентони, – понес гальтарскую тарабарщину отец Маттео. Вдовствующая герцогиня истово шевелила бескровными губами, но кротости и всепрощения на застывшем лице было не больше, чем у вяленой щуки.

Луиза эсператистские заклинания знала плохо и учить на старости лет не собиралась, зато надорский уют подвигнул капитаншу на Денизины заговоры. Госпожа Арамона прикрыла глаза и про себя призвала на помощь Скалы, Ветра, Волны и Молнии. Несчастному возчику, которому «Занимательная логика» Герарда предлагала перевезти через реку зерно, цыплят, кошку и собаку, было проще, ему не приходилось иметь дело с Мирабеллой и Айрис.

Первая встреча закончилась безобразно, но младшая герцогиня Окделл предпочла остаться в замке, а старшая сделала вид, что так и надо. Айрис после приступа обедала в своих комнатах, матушка раз в день справлялась о самочувствии дочери, никто никого не ел, но в Излом по углам не отсидишься, одна надежда на этикет и слетевшихся в Надор дур. Кстати, куда они своих мужчин подевали? Уморили?

Госпожа Арамона покосилась на Эйвона и нарвалась на обожающий взгляд. Графиня Ларак при живом муже и сыне по примеру великой родственницы замоталась в серое, зато граф явился во вполне приличном темно-зеленом камзоле, не успевшем свести знакомство с местной молью. Надо же, они оба в зеленом, и ведь не сговаривались!

– Орстон, – тявкнул клирик и поднял лапки.

– Мэээээ-ра-тон, – проблеяла паства.

Унылый слуга обошел хозяев и гостей, наполняя унылые кубки унылой жидкостью, которую в Надоре называли белым вином. Праздничный стол отличался от непраздничного разве что посудой. Из сундуков извлекли старинное тяжелое серебро, которое так и не удосужились почистить. У надорцев бытовало мнение, что мел истончает драгоценный металл, и блюда, супницы и кубки покрывала вековая патина, превращая их в нечто нищенски неопрятное. К гнутым черно-радужным реликвиям как нельзя лучше подходили трещины на потолке, пузырящиеся от сквозняков шпалеры и драпировки, не говоря уж об исходящей злостью хозяйке.

– Граф Ларак, – Мирабелла повернула голову к Эйвону, – вы – ближайший родственник Эгмонта Окделла и в глазах Создателя опекун его сирот. Прошу вас поднять первую праздничную чашу в его память.

Бедняга Эйвон кашлянул и предстал пред нахохлившимся курятником. Увы, собравшееся за столом общество надежд на благополучный исход обеда внушало все меньше.

– Сегодня особенный день, – взгляд Ларака достиг госпожи Арамоны, – особенный… Я счастлив, что все мы собрались здесь, под этой славной кровлей. Я очень хочу, чтобы новый Круг стал добрым. Пусть он принесет мир и любовь. Мы пережили тяжелые времена, но они в прошлом. Ночь больше не будет расти, а зима рано или поздно кончится. Придет весна, зазеленеют листья, распустятся цветы. Я верю, что так и будет!

Эйвон поднял погнутый кубок, глаза графа не отрывались от Луизы, и госпожа Арамона невольно улыбнулась, в свою очередь приподняв реликвию с похожим на разбавленный уксус извращением.

– Так и будет, – повторил Эйвон, торжественно глотая торскую кислятину.

– Мэратон, – в гальтарском словечке не было ни единого шипящего звука, однако Мирабелла умудрилась его прошипеть. – Граф Ларак исполнен надежд на будущее, он может себе это позволить, но я не обрету покоя, пока Рокэ Алва и Фердинанд Оллар не расплатятся за свои злодеяния. Мой супруг должен быть отмщен, и я хочу видеть, как свершится справедливость! Я поеду в Олларию и потребую казни убийцы.

– Отец погиб на линии, – Айрис вскочила стремительно, словно молния расколола серый камень, – убийства не было. Был