День клонился к закату, тени удлинились, море покраснело от заходящего солнца, дул легкий ветерок.

Блэксорн поднимался по тропинке от деревни, направляясь к дому, который Марико еще раньше показала ему и сказала, что в этом доме он будет жить. Она собиралась проводить его, но он отказался и отправился на мыс, чтобы побыть одному и подумать.

Он быстро обнаружил, что умственные усилия сейчас слишком тяжелы для него. Он облил голову морской водой, пытаясь освежить ее, но и это не помогло. Наконец, он встал и бесцельно пошел назад по берегу, за пристань, через площадь и деревню, вверх к дому, где он теперь должен жить и где, он помнил, раньше ни разу не был. Высоко вверху, возвышаясь над холмом, тянулось другое жилище, частично с соломенной крышей, частично под черепицей, за высоким частоколом, с многочисленными часовыми у тяжелых ворот.

Самураи расхаживали по деревне или стояли группами и разговаривали. Большинство их уже направлялось за своими офицерами аккуратными группками вверх по тропинкам и через холм к своим местам стоянок. Те самураи, которых встретил Блэксорн, отвечали на его рассеянное приветствие. Жителей деревни он не видел.

Блэксорн остановился перед воротами. На самой двери были вырезаны своеобразные узоры в виде красивых фигур, сквозь которые небольшой ухоженный садик за ними выглядел очень привлекательно. Прежде чем он успел открыть дверь, она распахнулась внутрь и из-за нее ему поклонился испуганный старик.

— Конбанва, Анджин-сан, — его голос жалобно дрожал. — Добрый вечер.

— Конбанва, — ответил он. — Слушай: старик, э… о намае ка?

— Намае ватаси ва, Анджин-сан? Ах, ватаси Еки-я… Еки-я. — Старик чуть не пустил слюну от облегчения.

Блэксорн несколько раз повторил имя, чтобы запомнить его, и добавил «сан», но старик энергично замотал головой: — Ие, гомен насаи! Ие «сан», Авджин-сама. Ёки-я! Ёки-я!

— Хорошо, Ёки-я, — но Блэксорн про себя задумался, почему не «сан», как у всех остальных?

Он махнул рукой, отпуская его. Старик быстро захромал прочь.

— Я должен быть более внимателен к ним, — сказал Блэксорн вслух.

Через открытые седзи вышла робкая служанка и низко поклонилась.

— Конбанва, Анджин-сан?

— Конбанва, — ответил он, смутно узнавая ее, поскольку видел где-то на корабле. Он отослал ее.

Раздался шелест шелка. Из глубин дома появились Фудзико и Марико.

— Удалась прогулка, Анджин-сан?

— Да, Марико-сан, — его взгляд, не останавливаясь ни на чем, переходил от предмета к предмету.

— Не хотите ли чаю? Или, может быть, саке? Ванну? Вода горячая, — Марико нервно засмеялась, смущаясь его взгляда. — Банный домик еще не совсем отделан, но мы надеемся, что вам будет удобно.

— Саке, пожалуйста. Для начала немного саке, Марико-сан.

Марико пошепталась с Фудзико, которая исчезла в доме.

Служанка молча принесла три подушки и удалилась. Марико изящно устроилась на одной из них.

— Садитесь, Анджин-сан, вы, наверное, устали.

— Спасибо.

Он присел на ступеньки веранды, не сняв своих тапочек. Фудзико принесла две бутылочки саке и чайную чашку, как ей приказала Марико, а не тонкую фарфоровую, которыми они пользовались обычно.

— Лучше дать ему сразу много саке, — сказала Марико, — но господин Ябу хочет видеть его сегодня вечером. Ванна и саке его немного успокоят.

Блэксорн выпил предложенную ему чашку подогретого вина, не чувствуя вкуса. И потом другую, третью.

Они следили, как он поднимался на холм через щель в седзи.

— Что с ним? — спросила Фудзико, встревожившись.

— Он расстроен тем, что сказал господин Ябу насчет деревни.

— Почему это его должно беспокоить? Его жизнь вне опасности.

— Чужеземцы думают не так, как мы, Фудзико-сан. Например, Анджин-сан считает, что жители деревни такие же люди, как любые другие, как самураи, некоторые из них даже лучше самураев.

Фудзико рассмеялась:

— Что за вздор? Как крестьян можно равнять с самураями?

Марико не ответила. Она продолжала наблюдать за Анджин-саном. «Бедняга», — подумала она.

— Бедная деревня! — верхняя губа Фудзико презрительно изогнулась. — Глупо жертвовать крестьянами и рыбаками! Касиги Ябу-сан глупец! Как может чужеземец выучить наш язык за полгода? Сколько времени потратил Тсукку-сан? Более двадцати лет, не так ли? А разве это не единственный иностранец, который может общаться даже на разговорном японском?

— Нет, не единственный, хотя он говорит лучше всех из тех, кого я когда-нибудь слышала. Да, для них это трудно. Но Анджин-сан умный человек, и господин Торанага сказал, что за полгода вынужденной изоляции, находясь среди японцев, в гуще нашей жизни, он скоро станет похож на одного из нас.

Лицо Фудзико оставалось неподвижно.

— Посмотри на него, Марико-сан, такой некрасивый. Такой чудовищно чужой. И все-таки однажды именно он войдет в меня и станет моим господином и хозяином.

— Он очень смелый человек, Фудзико, он спас жизнь господину Торанаге и очень нужен ему.

— Да, я знаю, и это уменьшает мою неприязнь к нему, но он мне чужой. Все равно я приложу все усилия, чтобы поменять его на кого-нибудь из наших. Я молюсь, чтобы Будда помог мне.

Марико хотела спросить свою племянницу, в чем причина такой внезапной перемены? Почему она согласилась служить Анджин-сану и так безоговорочно подчиняться господину Торанаге, когда лишь сегодня утром отказывалась повиноваться, клялась, что покончит с собой или убьет чужеземца, как только он уснет? Что обещал ей Торанага, что она так изменилась?

Но Марико знала, что лучше не спрашивать. Торанага не счел нужным рассказать ей об этом. От Фудзико ничего не узнаешь. Девушка была хорошо воспитана своей матерью, сестрой Бунтаро, которая в свою очередь получила воспитание от отца, Хиро-Мацу.

«Интересно, удастся ли господину Хиро-Мацу покинуть Осаку, — спросила она себя. Она очень хорошо относилась к старому генералу, своему свекру, — и что с Кири-сан и госпожой Сазуко? Где Бунтаро, мой муж? Схватили ли его? Или он успел покончить с собой?»

Марико смотрела, как Фудзико наливает остатки саке. Эта чашка была выпита так же как и остальные, без всякого выражения.

— Дозо. Саке, — сказал Блэксорн. Принесли еще саке. И оно кончилось.

— Дозо. Саке.

— Марико-сан, — сказала Фудзико, — господину не следует пить так много. Он опьянеет. Спросите его, пожалуйста, не хочет ли он теперь принять ванну. Я пошлю за Суво.

Но Блэксорн не хотел принимать ванну.

Фудзико приказала принести еще саке, а Марико тихонько попросила служанку: — Принеси немного жареной рыбы.