Студенты зашумели, как советский пылесос шестидесятого года выпуска, и гул этот нельзя было назвать печальным. Скорее, дико радостным. У меня у самой вдруг за спиной выросли крылья надежды, напоминающие собой смесь крыльев орлиных и ангельских.

– Поставьте!! – мигом сориентировались студенты самой слабой группы по английскому языку на всем потоке. У них вдруг появилась надежда на безболезненное проведение экзамена, к которому они были очень и очень плохо готовы.

– Да, думаю, поставлю, – медленно, удивляясь сама себе, кивнула Королёва. – В самом деле, я же знаю, на какую оценку каждый из вас английский знает, – она посмотрела в нашу с Димкой сторону, – или не знает.

– А это Бурундукова билеты доставала, – не нашел ничего лучшего, чем крикнуть англичанке Чащин. Я ткнула ему в спину кулаком. – Она через каких-то знакомых за ними неделю охотилась!

– Надо же, – удивилась преподавательница. – Спасибо, очень приятно. Я даже не ожидала, право. Ладно, с автоматическими оценками все согласны?

– Все! – тут же подтвердил нестройный хор тех, кто начинал верить в чудеса.

– Тогда хорошо, – отозвалась она, все еще сжимая в пальцах заветные билеты на мюзикл, и добавила с чувством: – Маша, а я и не думала, что вы такая заботливая студентка.

– А?

– Вы прямо-таки осуществили мою крохотную мечту. На «Царя» же билеты не купить просто так… А тут премьера, да еще и партер… Спасибо вам, Маша. Не зря мы три года мучали… – Она поправилась. – Изучали английский. Так?

– Так, – выглянув из-за Димкиной спины, кивнула я, улыбаясь.

Спустя двадцать минут мы покинули аудиторию с зачетками, в которых английский был закрыт. Покидали ее шумно, с улыбками и сдвоенными чувствами: вроде бы все три года так мучились из-за инглиша, конечно же, по студенческому обыкновению, обвиняя во всем препода, а тут она, эта самая зловредная препод, заставила нас переоценить себя как личность, совершив такой классный поступок! По-моему, до конца своих дней наша подгруппа будет вспоминать ее как доброжелательную милую женщину и настоящего, серьезного преподавателя одновременно. Все пришедшие студенты стали счастливыми обладателями «автоматов»: пятерок, конечно, не было, но и троек было мало. Я и Чащин получили, к нашему обоюдному счастью, четверки, и чуть так же дружно не померли от счастья. То, что я нечаянно врезала ему, одногруппник, кажется, уже благополучно забыл и, как всегда, светился беззаботным мальчишеским оптимизмом. Он же, кстати, растрезвонил всем остальным, что благодарить нашей подгруппе по английскому надо господина Смерчинского – это он достал билеты. И наши парни и девчонки, посовещавшись, решили стать очередными шляпниками в окружении Дэна. С веселыми рожами они подошли ко мне и спросили, как бы им отблагодарить Смерча за идею с билетами и ее удачную реализацию?

– Да не надо никак, – прижимала я зачетку к груди с совершенно наисчастливейшим выражением лица, совсем позабыв про дрянного Тролля.

– А что он любит? Что ему нравится? – не отставали сокурсники. – Что ему в ответ хорошего сделать?

– А я-то откуда знаю? – слегка прибалдела я от таких расспросов.

– Ты же его девушка, ты должна знать! – заныли ребята. А, ну да, точно. И в их глазах – уже давно так…

– Сладкое он любит. И людей доканывать, – объявила я, чуть подумав, вспомнив, с каким постоянством Дэн покупает что-нибудь вкусное. Тогда, в кино, еще и попкорн велел прихватить…

– Давайте ему сюрприз устроим? – вдруг предложил кто-то. – Подарим ему что-нибудь классное за то, что он нам халяву с английским устроил!

Это предложение устроило всех, кроме меня.

– Э, нет, – замахала я руками в шоке от того, как народ любит моего почти настоящего парня, хотя, признаю, за дело, – не надо ему никаких сюрпризов!

– Надо! – заверещали девочки. – Смерч нас спас от осенней пересдачи!!

– И от гнева Королёвой!

– Давайте ему торт подарим огромный?

– Со стриптезершей? – заржал Димка на полкоридора.

– И в роли стриптизерши будешь ты, – кинула я на него косой взгляд. Остановить этих беспредельщиков я уже не могла. Они, видите ли, хотели отблагодарить Лаки Боя, и баста! Только им не повезло – сегодня его в универе не было – Дэнва вновь увезли на какие-то спортивные мероприятия. Поэтому новоиспеченные отморозки решили всей толпой припереться и «отблагодарить» спасителя завтра, когда он появится. К тому же у всего нашего потока в этот день стояла еще одна консультация.

Они не собирались закатывать ничего такого сверхграндиозного, как друзья-шляпники Смерчинского (их поступок мне, наверное, никогда не забыть), а просто от души по-человечески отблагодарить. С меня взяли твердое слово, что я тоже приду – вроде как буду «главная благодарствующая». Представляю, как он начнет ржать.

– Ребята, вы нормальные? – спросила я устало.

– Мы просто рады, что с английским так вышло, – признался кто-то из одногруппников. – Я и не думал, что у меня будет четверка. Смерч – офигенский мужик!

Да-да, их коллективное мнение о том, что Дэнни – парень что надо, только упрочилось. Глядишь, еще немного, и они начнут ему поклоняться. Объявят богом, а я примажусь и стану богиней. Создадим мы секту и будем жить припеваючи…

Проторчав в универе еще пару часиков, морально поддержав подруг, тоже сдающих английский со своей подгруппой, и, слава Богу, больше не встретив Князя, я зашагала, довольная, на остановку вместе с Димкой. Выглядел он радостно – до тех пор, пока ему не позвонила его Виктория. Он о чем-то тихо побеседовал со своей девушкой, тяжело вздохнул и сказал, что приедет.

– А когда ты мне ее покажешь? – спросила я с любопытством, когда Чащин прекратил разговор.

– Кого тебе показать?

– Себя, раздетого, – закатила я глаза.

– Приходи, покажу, – пожал он плечами.

– Ой, а можно? – хихикнула я, наклоняя голову к плечу, глядя на него большими глазами невинного лемура и накручивая прядь волос на палец.

– Можно. – Он внезапно наклонился к моему уху и шепнул: – Маша.

– Что? – от неожиданности я вздрогнула.

– Маша. – Я почувствовала его дыхание на своей коже, и это меня слегка напугало. – Я буду ждать.

– Чего ждать? – таким же шепотом переспросила я, забыв нахамить по привычке.

– Теб… Того. Через лет восемь обращайся, вырастешь уже, наверное. Тогда и поговорим, – был в своем репертуаре Чащин.

– Вот козел!

Мы, как и всегда, какое-то время перепирались на остановке, не уставая улыбаться и придумывать друг другу мелкие обидные прозвища.

– Мой автобус, – вздохнул парень, – пока, Бурундукова. До дома-то без приключений доберешься?

– Ага. Дим, тебе точно не больно? – напоследок спросила я.

– Все в порядке, – нахмурился он. – Машка, замучила уже этим вопросом.