Ланье снова коротко изложил суть показаний докторов Суэйни и Нихоффа. Это было заключительное слово, и большое значение здесь имело искусство убеждения, но Ланье подгонял факты, так извращая их, что Джейк, не удержавшись, встал:

– Ваша честь, протестую. Я не верю, что доктор Нихофф имел в виду именно это.

– Поддерживаю, – резко отозвался судья Этли. – Мистер Ланье, прошу вас придерживаться фактов.

Ошарашенный, Ланье продолжал распространяться на тему о том, что сказали эти замечательные доктора. Они выступали только вчера, и не было необходимости повторять столь недавние показания. Теперь, когда игра шла не по его правилам, Уэйд Ланье, спотыкаясь, топтался на месте.

«Впервые после начала процесса, – подумал Джейк, – он выглядит растерянным».

Не в состоянии придумать ничего другого, Ланье без конца повторял:

– Сет Хаббард не обладал завещательной правоспособностью.

Он снова вытащил на свет завещание 1987 года, чем, к большому удовольствию Джейка, вызвал раздражение присяжных, и опять стал мусолить эту тему.

– Три миллиона сто тысяч убытка на налогах просто так, – сказал он, щелкнув пальцами.

Затем снова стал описывать налоговые хитрости, тактику передачи имущества через поколение. А когда присяжная номер десять, Дебби Лэкер, уже почти уронила голову, задремав, он повторил:

– Три миллиона сто тысяч долларов – коту под хвост, – и снова громко щелкнул пальцами.

Самый непростительный порок любого адвоката – утомлять присяжных, которые привязаны к месту и вынуждены слушать, но Ланье не мог остановиться. Впрочем, на Летти Лэнг он благоразумно не нападал. Те, кто его слушал, только что узнали правду об истории ее семьи, было бы неумно принижать и порицать Летти в данный момент.

Когда Ланье сделал мучительную паузу, чтобы собрать свои заметки, судья Этли подвл голос:

– Не хотите ли вы закруглиться, мистер Ланье? Вы уже превысили регламент.

– Простите, ваша честь.

Смущенный, Уэйд энергично поблагодарил присяжных за «прекрасную службу» и закончил призывом к честному размышлению, свободному от эмоций и чувства вины.

– Опровержения, контрдоказательства, мистер Брайгенс? – спросил судья Этли.

Джейку полагалось десять минут на то, чтобы опровергнуть все, что он сочтет нужным, из сказанного Ланье. Как адвокат защиты он имел право на последнее слово, но рассудительно отказался от него:

– Нет, ваша честь, думаю, присяжные услышали достаточно.

– Очень хорошо. А теперь, дамы и господа, я должен потратить несколько минут на то, чтобы просветить вас относительно требований закона и того, как он применим к данному делу. Так что прошу слушать внимательно. Когда я закончу, вы вернетесь в совещательную комнату и начнете обсуждение. Есть вопросы?

Самое мучительное всегда – ожидание. Огромная тяжесть словно свалилась с плеч, когда присяжные удалились на совещание. Работа закончена. Все свидетели допрошены, все волнения по поводу вступительных и заключительных речей позади. Теперь начинается ожидание. Предсказать, сколько оно продлится, невозможно.

Джейк пригласил Уэйда Ланье и Лестера Чилкотта к себе в контору выпить. В конце концов, приближался вечер пятницы, неделя заканчивалась. Они расселись на балконе, открыли по банке пива и стали наблюдать за зданием суда.

– Вон там комната присяжных. – Джейк указал на большое окно. – Именно там они сейчас находятся.

Появился Люсьен, как всегда готовый выпить. Им с Джейком предстояло поговорить позднее, но сейчас организм требовал алкоголя.

– Ну, Люсьен, поведайте, что случилось в Джуно, – рассмеялся Уэйд.

Люсьен залпом опорожнил полбанки и приступил к рассказу.

После того как всем принесли кому кофе, кому безалкогольные напитки, кому воду, Невин Дарк призвал их небольшое собрание к тишине.

– Предлагаю начать с анкеты, которую вручил нам судья. Есть возражения?

Возражений не было. Никаких руководящих указаний жюри не получало. Судья Этли заявил, что они сами способны во всем разобраться.

– Хорошо. Итак, вопрос первый, – начал Невин. – Является ли документ, подписанный Сетом Хаббардом, подлинным рукописным завещанием, то есть: первое, написан ли он полностью самим Сетом Хаббардом; второе, подписан ли он Сетом Хаббардом; и третье, датирован ли он лично Сетом Хаббардом? Есть соображения?

– В этом сомнений нет, – отозвалась Мишель Стилл.

Остальные с ней согласились. Этого не оспаривала даже протестующая сторона.

Невин продолжил:

– Следующий и главный вопрос – завещательная правоспособность. То есть находился ли Сет Хаббард в здравом уме и был ли способен принимать решения в момент написания завещания? Вопрос в том, понимал ли и трезво ли оценивал Сет Хаббард смысл и последствия своего рукописного завещания. Поскольку именно это составляет суть рассматриваемого дела, предлагаю, чтобы каждый высказал свое мнение. Кто первый?

– Говорите вы первым, Невин, – предложила Дороти Йейтс. – Вы ведь присяжный номер один.

– Хорошо. Вот что я думаю. Я думаю, что неправильно отлучать от наследства семью и отдавать деньги постороннему человеку, тем более такому, которого Сет знал всего три года. Но, как сказал в самом начале Джейк, не наше дело решать, кто получит наследство. Это не наши деньги. Кроме того, я думаю, в последние дни Сет был неустойчив и прилично накачан лекарством. Но выслушав Энсила, я теперь не сомневаюсь, что он знал, что делает. Я голосую за завещание. Айви?

– Я согласна, – быстро ответила Айви Грэммер. – В этом деле многое меня смущает, но многое не вызывает сомнений. Нам вдруг пришлось обратиться к десятилетиям своей истории. Полагаю, никто из нас не должен отнестись к этому легкомысленно. Сет сделал то, что сделал, по очень обоснованной причине.

– Мишель?

– Знаете, что я думаю? Лучше бы нам не довелось решать этот вопрос. Я бы хотела, чтобы Сет, если такова была его воля, оставил Летти какие-то деньги, но позаботился бы и о своей семье, даже если он ее не любил. Не могу сказать, как я его осуждаю. Пусть они очень плохие, но они не заслуживают того, чтобы остаться ни с чем.

– Дороти?

Дороти Йейтс вызывала меньше симпатии, чем кто бы то ни было другой в этой комнате, за исключением Фрэнка Доули.

– Меня не очень заботит его семья, – заявила Дороти. – У них, возможно, денег больше, чем у любого из нас, они молоды и образованны. Не пропадут. Они не помогали Сету делать эти деньги, почему же считают, что все должно достаться им? Сет не без причины отлучил их от наследства, но причина останется для нас навсегда неведомой. А его сын даже не знает, кто играл в центре поля за «Храбрецов». Господи, да мы же все были фанатами Дейла Мерфи много лет! Наверняка он откровенно врал. Тем не менее, думаю, и Сет не был приятным человеком. И все же, как сказал Джейк, не наше дело, кому он завещал свои деньги. Да, Сет был болен, но сумасшедшим он не был.