ее с лица. Обходя тело, он пробрался к мелководью русла канала, сложил ладони и начал плескать воду на тело. Грязь быстро отмылась, белая плоть обнажилась под подтеками грязи.

Бойл остановился, застыв. Лицо в значительной степени было съедено — глаза, губы, нос — как он знал, это было не так уж необычно для тела, погруженного в соленую воду. В смятение его повергло не лицо, а торс человека. Он уставился на него, пытаясь рассмотреть. То, что он сначала принял за грубые татуировки, оказалось, было чем-то совсем иным.

Бенджамин Франклин Бойл оперся на лопатку для моллюсков, и выудил из кармана под рыбацкими сапогами свой сотовый телефон. Он набрал номер полицейского отделения Эксмута. Когда диспетчер ответил, он произнес:

— Дорис? Это Бен Бойл, звоню с илистых пойм. Я здесь нашел тело, никого другого поблизости нет, похоже, его принесло сюда из болот. Над ним поработал настоящий художник. Нет, я не могу описать это, вам просто нужно будет самим это увидеть.

Он объяснил свое местоположение более подробно, а затем повесил трубку и засунул телефон обратно в карман.

Нахмурившись, Бойл подумал, что делать дальше. Даже если бы полицейские выехали немедленно, они не смогли бы добраться сюда, по крайней мере, еще минут двадцать. Еще было время, чтобы наполнить свой лоток.

Он стукнул ногой по грязи, увидел, где поднялись маленькие пузырьки воздуха, и начал прокапывать по ним ряд, выстраивая ритм: два шага, удар, переворот, сбор, бросок и снова повтор.

13

Брэдли Гэвин поправил последнюю фонарную стойку, стоя по пояс в грязи, и подключил шнур к генератору. Не без усилий он вытащил из топи свои ноги, обутые в болотные резиновые сапоги и отступил на временный дощатый настил, опоясывающий участок.

Он провел последний час, перетаскивая эти самые деревянные доски, и укладывая их на месте преступления в этот самый настил, размещая генератор, настраивая огни, ограждая периметр и следуя инструкциям следователя-SOCO[582] — большого человека по фамилии Малага, проделавшего большой путь сюда из Лоуренса в компании вместе с криминалистом и фотографом. Эти трое джентльменов ныне ожидали, стоя на краю болота, когда же все будет настроено, чтобы, наконец, высунуть свой нос с берега и приступить к своим делам, не запачкавшись.

— Проверь топливный датчик на генераторе, — скомандовал шеф, стоя на досках со скрещенными на груди руками в новых блестящих болотных сапогах, которые еще не повидали и капельки грязи. Шеф пребывал в отвратительном настроении с момента последнего визита Пендергаста, и его душевный разлад только усилился, когда было найдено тело. Для Гэвина причина столь резкого ухудшения его настроения была предельно ясна: здесь произошло нечто, идеально спланированное, требующее реального разбирательства и откладывающее отставку Мердока. Это событие, разумеется, уравновесит низкий уровень преступности, которым шеф наслаждался на протяжении почти всего своего срока пребывания на посту. Естественно, основная проблема Мердока заключалась в том, что сейчас ему и в самом деле придется расследовать преступление.

Гэвин пожал плечами. Он привык к этому. Еще полгода, и все будет кончено, а после — если повезет — он сам станет шефом полиции.

Он проверил топливный датчик на генераторе, как и было велено.

— Все еще почти полный.

Гэвин старался не смотреть в ту сторону, где лежало тело — лицом вверх, оставленное в той позе, в которую его переместил собиратель моллюсков. А ведь этот сукин сын, даже после того, как уже нашел труп, остался здесь и продолжил собирать моллюсков вокруг него, полностью уничтожив все улики, которые могли бы еще здесь остаться! Надо думать, следователю Малаге придется несладко при виде этого зрелища.

— Ну, ладно, — воскликнул Мердок, вырывая Гэвина из его раздумий. — Похоже, у нас все готово, — он поднял рацию. — Мы готовы к приходу следователей-SOCO.

Тяжело дыша, Гэвин попытался соскрести палкой остатки грязи со своих резиновых сапог.

— Эй, Гэвин, только не тащи грязь на настил!

Гэвин отошел в сторону и продолжил очищать сапоги, отбрасывая шматки грязи в темноту. На болота опустился холодный вечер, липкий туман сгустился низко над землей, покрыв место преступления мистической белой пеленой. Теперь окружающий пейзаж по-настоящему походил на декорации из фильма ужасов.

Он услышал голоса и увидел огни, пробивающиеся сквозь туман. Через мгновение показался высокий суровый мужчина: Малага. У него была бритая, блестящая, словно после полировки, голова, венчавшая массивную шею, покрытую черными волосами. Всем своим видом он напоминал быка. За ним следовал молодой азиат — эксперт-криминалист — а позади, кряхтя и шаркая, мужчина, явно страдавший ожирением, нес оборудование для фотосъемки.

Малага остановился на краю места преступления и заговорил глубоким, мелодичным голосом:

— Спасибо, шеф Мердок, — он махнул вперед фотографу, который, по крайней мере, профессионально сделал снимки со всех ракурсов, наклонившись, затем поднявшись во весь рост, повернувшись и так, и эдак. Молчаливые вспышки озаряли место преступления каждые несколько секунд, и фотограф, несмотря на свои массивные габариты, двигался с удивительной ловкостью. Гэвин старался держать себя в руках и оставаться, главным образом, профессионалом, поэтому усердно сохранял на лице непроницаемое, бесстрастное выражение. Прежде ему никогда не приходилось бывать на месте убийства. Когда он снова взглянул на тело, которое перевернули на спину, и заметил символы, вырезанные на груди покойника, то испытал еще одну волну удивления и ужаса. Гэвин задался вопросом, кто мог это сделать и почему. В этом не было смысла! Никакого. Что могло послужить мотивом для подобного действа? Вдобавок Гэвин был переполнен гневом — гневом, потому что это был его родной город, который кто-то посмел осквернить таким жутким злодеянием.

Пока Малага занимался местом преступления, он время от времени бормотал какие-то неразборчивые замечания фотографу, который, послушно исполняя указания, делал все больше снимков. В какой-то момент он установил камеру на штатив, наклонил его над трупом и сфотографировал тело с этого ракурса.

— Я закончил, — наконец, сказал фотограф, отступая.

Теперь к осмотру места преступления приступил третий субъект — криминалист из CSI[583]. На руках у него были латексные перчатки, а поверх пиджака он надел белый комбинезон. Он поставил на настил свою сумку, откуда достал несколько круглых фетровых чехлов, содержавших различные предметы — пробирки, пинцеты, маленькие пластиковые пакеты, булавки, ярлыки, небольшие флажки, сцепленные проводами, ватные палочки и реактивы — и начал по мере необходимости использовать свой инвентарь. Он наклонился над телом, взяв пробы волос и волокон, промыл тут, побрызгал там… Затем поскреб под ногтями трупа и поместил содержимое в небольшой пластиковый пакет, исследовал символы на груди с помощью карманного