– Извини, – сказал я. – Я маскировал как мог.

– Маскировал он… Капитан – псих! Фантастика. Где ты такое видел?

– Ну…

– Баранки гну. Честно скажу, воротит меня от этой повести. Уж лучше бы ты про космические корабли писал. А то сочиняешь ты, а проблемы у меня.

– А есть проблемы?

– Будут. По твоей милости.

Я снова, на автомате, повинился.

Сам подумал: а что прототипы? Не обижаются ли на то, что в них натолкали по чуть-чуть от реальных людей, которые им несимпатичны?

– Извини, извини. В книгах надо извиняться. И думать надо. – Но лицо его, кажется, смягчилось. – Ладно, давай по твоим обязанностям.

Мы обсудили мои обязанности, выпили джина под бутерброды с семгой.

Проводил он меня уставшим:

– Иди уже отсюда к чертям собачьим!

* * *

Идем во льду. Подмигивают огни маяков.

Ночью не спалось. В каюте духота. Открыл окно.

До утра читал.

Взял в рейс сборник рассказов Адама Адамовича Павлова «Морские пейзажи». Павлов, знаменитый полярник и беллетрист, пропал в обратном рейсе в марте 1971 года. В каюте нашли рукопись «Морских пейзажей».

Для рецензии.

Сборник начинается с рассказа «Вода». Это скорее эссе, замаскированное под беседу двух моряков, новичка и тертого. Молодой матрос преисполнен восхищением перед величием морей-океанов, этой колыбели странствий. Опытный же, у которого на берегу маячит пенсия, видит в открытой воде лишь постоянную опасность, вызов: «Ничего-ничего. Дай время, и увидишь океан глазами первооткрывателей. Увидишь опасное, враждебное, разочаровывающее, гневное место. Это безумие – то, что делает человек в море. Мы не должны были покидать берега земли». Хм. Слишком высокопарно и утопично для старого матроса, как по мне.

* * *

3 февраля

Скоро берега Швеции.

Под форштевнем громко ломается лед, слышно даже на верхней палубе.

После душа поднялся на мостик. В ходовой рубке нет обогрева лобовых стекол. Обсудили со старпомом мои книги. Старпом – крепкий, здоровый моряк, окончил высшую мореходку. Хвалил «Сквозь льды», хитро улыбался.

На дневной встрече познакомился с экспедицией, хотя моя роль в судовой администрации весьма размытая, четкого статуса нет. На бумаге – второй старший помощник, а на деле… Нахожусь здесь больше все-таки как человек творческий.

Перевели время на час назад.

Блинчатый лед в канале. Туман. Огни самолетов похожи на НЛО.

* * *

4 февраля

У датского берега разошлись с громадным танкером.

Вблизи замка принца Гамлета зимовочный состав столпился у правого борта, и теплоход накренился. На море полный штиль, на мне яркий свитер, замок прячется в тумане.

Старпом и боцман – рыжий, с сонным лицом – рыскают по судну в поисках нарушителей порядка.

Дания позади. Мы в Северном море.

Вечером сходил в судовую баню.

* * *

Как человек действия, тертый зимовщик Адам Адамович Павлов со знанием дела пишет о полярной работе. Правда, не без странностей.

И если в рассказе «Новоселье» все привычно и приземленно – речь идет о переселении арктического лагеря с одной дрейфующей льдины на другую (торосы и трещины, героизм и усердие), то в рассказе «Стекло» ярко выражен фантастический мотив. На станции Мирный аэрологи запускают радиозонд. Тот падает. Запускают другой. Тоже падает. Третий. Снова неудачно. Аэрологи слышат тонкий хрустальный звон, будто зонды бьются о черное стекло.

Оба рассказа написаны в сухом телеграфном стиле. Во втором чувствуется свежесть идеи, но совершенно неясна авторская мысль.

* * *

8 февраля

Прошли Португалию.

Вывесили стенгазету, шаржи на комсостав. Меня изобразили в лодке с огромным пером, которым я гребу против волны. Посмеялся.

Тараканы чувствуют себя на теплоходе не хуже людей. Развелось тьма. Травим хлорофосом.

Передали о крушении самолета в Мирном. Возвращался с Востока. Погибли начальник экспедиции, пять полярников, пилоты. Ужасная трагедия.

* * *

10 февраля

Позади Касабланка.

К рецензии на «Морские пейзажи».

Павлов пришел в полярники из флота. С детства хотел быть моряком. Зачитывался Фенимором Купером и Джеком Лондоном. После школы поступил в питерскую «Макаровку». Курсант. Потом матрос в Балтийском морском пароходстве. Перевели на рейсы в Арктику. Незапланированная зимовка изменила планы…

На станциях стал писать. Передал рукописи в издательство. Через несколько лет о Павлове уже говорили чуть ли не как о состоявшемся классике. Звездную болезнь он не подхватил. Правда, мог вспылить. Как-то разругался с начальником экспедиции, потом попросился на Южный полюс. Талант писателя объяснял «морем-рассказчиком», которое всегда рядом, даже если сковано льдинами.

* * *

11 февраля

Причалили в порту Лас-Пальмас. Сказочные пляжи, банановые плантации.

Выехали в город. Однотипные пейзажи, тесный рынок, ширпотреб в лавках. Нашему брату моряку не привыкать.

Вечером снялись с якоря.

Над Атлантикой голубое марево. Мимо дымит трубами низенький ледокол. Штатный фотограф щелкает его блицем.

* * *

Идем на Монтевидео.

Включили бассейн. Вокруг купаются, загорают. Замечено несколько обгоревших носов.

В навигацию судна я почти не вмешиваюсь, иногда страхую на мостике, чтобы совсем не бездельничать.

Полистал в штурманской английские лоции. Рисунки зверей, фотографии птиц, морская история. Долго чесал голову над русско-английским словариком: не узнал добрую треть букв – какие-то гибриды из латиницы и славянской вязи. В лоции Антарктиды нашел пингвина с двумя головами.

* * *

12–13 февраля

Спокойно и безветренно. Солнце в дымке. В ленивых ультрамариновых водах дремлют большие черепахи. Рыжие, как ржавая железяка.

Для рецензии.

В рассказе «Фарфор» Павлов смакует порочную связь капитана с куклой. В самый неподходящий момент в каюту заходит шкипер. Опозоренный капитан стреляется из малокалиберки.

В следующем рассказе – «Суша» – тоже смерть капитана. Жена капитана не хочет отпускать его в море, молит дьявола, чтобы испарились моря и океаны. Развязка в духе классической «Обезьяньей лапы» Джекобса: капитана по-булгаковски переехал трамвай.

Не таких рассказов ждешь от именитого полярника. Отложил книгу в паршивом настроении. Чтобы отвлечься, полистал «Лорда Джима» Конрада.

Снилось, что по музыкальному салону бегают огромные, размером с кошку, тараканы.

* * *

15 февраля

Встретил рассвет в рубке со старпомом.

Красное тропическое солнце. Океан дымит. Из воды, будто ошпаренные, выпрыгивают летающие рыбки. Видел акулу-молот.

Около пяти вечера, в сорока милях от скалистых островов Сан-Паулу, в рубку заглянул капитан. Цветастая рубашка, элегантные шорты на загоревшем теле. Глянул на меня.

– Искупаться не хочешь… старина?

От соленой воды у меня зудело тело – забыл ополоснуться после прошлого захода в бассейн, – но я согласился.

– Вот не первое с тобой плавание, Адам. – Капитан на ходу расстегивал пуговицы рубашки. – Ценз доверия между нами был. Но после свиньи, которую ты мне подложил…

– Бога ради! – не выдержал я. – Ты все про повесть.

Я его не узнавал. Обычно выдержанный, немногословный на службе, сейчас капитан